Через месяц после покушения в Далласе на президента США агент ЦРУ, работавший в составе советской делегации на переговорах по разоружению в Женеве, привел в действие аварийный код, означавший, что он просит о срочной встрече с куратором. Агентом этим был офицер КГБ Юрий Носенко, предложивший американской разведке свои услуги в июне 1962 года. К тому времени, когда из Женевы был получен сигнал тревоги, Носенко уже стал очередной жертвой Голицына – в ЦРУ питали сильнейшие сомнения на его счет.

На состоявшейся вскоре встрече Носенко попросил сотрудников ЦРУ срочно организовать ему побег – при этом его семья оставалась в СССР. На вопрос, что произошло, ответил, что его отзывают в Москву и он боится, что раскрыт. Кураторы стали успокаивать его. Тогда Носенко пришлось сообщить истинную причину своей паники: ему было поручено завербовать Ли Харви Освальда в период пребывания последнего в Советском Союзе, но американца признали эмоционально неуравновешенным и в конечном счете от этой идеи отказались. По словам Носенко, решение не вербовать Освальда было политическим – его якобы приняли по настоянию влиятельного министра культуры и члена Политбюро Екатерины Фурцевой. Руководству КГБ оставалось лишь согласиться.

Семья Екатерины Фурцевой: дочь Светлана, внучка Марина, зять Игорь Козлов с космонавтом Адрианом Николаевым.

О том, что было известно ЦРУ о зреющем в Москве антихрущевском заговоре и о роли, которую играла в нем Фурцева, можно только догадываться. Фурцева и по сей день остается загадочным персонажем истории борьбы за власть в СССР. Она сыграла ключевую роль (наряду с маршалом Жуковым) в политическом спасении Хрущева в 1957 году, обернувшемся разгромом “антипартийной группировки” Молотова, Маленкова, Кагановича и “примкнувшего к ним Шепилова” и единоличным воцарением Хрущева на политическом Олимпе. Однако вскоре после триумфа Хрущева Фурцеву задвинули в тень и отстранили от большой политики. Говорят, из КГБ Хрущеву донесли, что она часто кроет его в разговорах с друзьями. Так или иначе, у нее были мотивы, а также смелость и воля для того, чтобы стать участницей антихрущевского заговора. Ее смерть в 1974 году от “острой сердечной недостаточности” также до сих пор вызывает сомнения в правильности “диагноза”.

Что касается Освальда, то факт его пребывания в СССР, демонстративный антиамериканизм и столь же демонстративная левизна политических взглядов были в тот момент самыми значительными аргументами основной версии убийства Кеннеди. Сведения Носенко представляли чрезвычайный интерес. Ричард Хелмс, в то время директор оперативного управления ЦРУ, принял решение о спешной эвакуации агента.

В США Носенко ждал драконовский прием. Джеймс Энглтон нисколько не сомневался, что он подослан Кремлем. Именно по настоянию Энглтона Носенко был полностью изолирован от внешнего мира. Более трех лет (по другим источникам – четыре года восемь месяцев) его содержали в условиях хуже тюремных: держали на голодном пайке, не давали одеяла и зубной щетки, не позволяли мыться и делать зарядку, не выводили на прогулку и постоянно допрашивали, причем часть вопросов готовил Голицын. Деморализованный перебежчик путался, не мог вспомнить, как в точности выглядит столовая на Лубянке, ответить на множество столь же каверзных вопросов.

Однако для Эдгара Гувера побег Носенко был яичком к Христову дню. Директор сыскного ведомства отбивался от яростных нападок критиков, обвинявших его в том, что ФБР прозевало Освальда и его связи с КГБ. Информация Носенко давала Гуверу отличный шанс закрыть тему “руки Москвы”. Гувер добился в рамках расследования покушения доступа к Носенко. Одним из двух сотрудников ФБР, которых он направил его допрашивать, был Берт Тернер. Носенко повторил версию о несостоявшейся вербовке Освальда и об участии в этом Фурцевой. Гувер немедленно довел информацию до сведения президента Джонсона, а затем предъявил Носенко комиссии по расследованию покушения во главе с председателем Верховного суда США Эрлом Уорреном. Комиссия выслушала показания Носенко с величайшим облегчением.

Энглтон был в ярости. Он не прекращал попыток изобличить Носенко. Но их результат был таков, что сделать однозначный вывод не представлялось возможным. Некоторые весьма ценные сведения перебежчика полностью подтвердились – они, в частности, помогли раскрыть Джона Весселла, сотрудника британской военно-морской разведки, завербованного в период его работы в военно-морском атташате Соединенного Королевства в Москве. Носенко передал ЦРУ схему подслушивающих устройств в московском посольстве США – пользуясь ею, сотрудники внутренней безопасности посольства нашли более сорока “жучков”, спрятанных за радиаторами водяного отопления, где их не могли обнаружить металлодетекторы. Однако Голицын стоял на своем: по его версии, Москва принесла в жертву и прослушку, и Весселла, дабы подорвать доверие к нему, Голицыну. Не помогло и подтверждение лояльности Носенко, полученное от агента под псевдонимом Федора, который предложил свои услуги ЦРУ незадолго до Носенко и пользовался доверием самого Гувера. По сведениям Федоры, КГБ настолько серьезно воспринял бегство Носенко, что вплоть до особого распоряжения прекратил все операции на территории США. Федорой был дипломат Виктор Мечиславович Лесовский, личный помощник генерального секретаря ООН У Тана.

Тем не менее подозрения в отношении Носенко отнюдь не рассеялись. Разведсообщество США разделилось на две партии – носенковцев и антиносенковцев. В конце концов, здравый смысл возобладал: один из руководителей ЦРУ пришел к выводу, что между голицынской и носенковской информацией нет серьезных противоречий. Носенко был не только освобожден, но и принят в 1975 году на службу в ЦРУ на должность консультанта – такого успеха не добивался почти никто из перебежчиков. Однако в период общения ЦРУ с Козловым Носенко еще оставался в узилище.

Майор подтвердил сведения о несостоявшейся вербовке Освальда. Замысловатый орнамент, который терпеливо складывал Энглтон, опять потерял свою эстетическую завершенность. Получив отчет об этой встрече, Энглтон изменил свое мнение о Козлове на обратное.

На руководство ФБР доклад о той же встрече произвел прямо противоположный эффект. Гувер решил, что теперь сможет без труда закрыть дело о покушении на Кеннеди и тем самым выиграть поединок с Энглтоном. Для раздумий времени не оставалось – срок командировки Козлова подходил к концу. Шеф ФБР приказал спешно готовить встречу Козлова и Шадрина