ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ ХХ ВЕКА

ТАЙНЫ ВОЙНЫ

Тихоокеанская война - мифы и рифы 

Причины относительной пассивности американцев в этот период понятны. Как раз в 1943 году они начали активно участвовать в боевых действиях на Европейском ТВД. Одновременно Тихоокеанский флот интенсивно готовился к новым сражениям, пополнялся новыми авианосцами, линкорами, крейсерами. Палубные авиагруппы оснащались новыми типами самолетов.

Даже его величество Случай отвернулся от Японии. 18 апреля американские истребители перехватывают над Бугенвиллем самолет, в котором находился совершавший инспекционную поездку адмирал Ямамото со своим штабом. (Впрочем, было ли это случайностью? Операция был организован на основании перехваченного японского радиосообщения, содержавшего поминутный график полета. К этому времени японцы уже не могли не догадываться, что их код ненадежен. Возможно, адмирал просто решил красиво уйти, избежав позора окончательного поражения.) 8 июня на рейде Хасиродзимы (по видимому, из-за нарушения условий хранения боеприпасов) взорвался и затонул один из лучших японских линкоров - "Муцу".

Удары американской палубной авиации по Рабаулу ознаменовали окончание "таймаута" и начало широкомасштабного наступления союзников. В ходе этого наступления была использована стратегия, оказавшаяся весьма эффективной - вместо того, чтобы штурмовать сильно укрепленные пункты (такие, как Рабаул или Трук), их изолировали, создавая базы на путях их снабжения. Вторжением на Маршалловы острова внешний оборонительный периметр Японии был прорван. В этой ситуации новый командующий Объединенным флотом адмирал Минеичи Кога издает директиву №73, предписывающую флоту вступить в генеральное сражение в случае, если флот противника пересечет рубеж Курильские острова - Марианские острова - Новая Гвинея.

Потеря Сайпана и бой у Марианских островов стали роковой чертой для Японии. Теперь уже никакие, даже самые гениальные, решения военных руководителей, никакое везение не могли обеспечить ей не только победы, но и "ничьей". Можно, конечно, вспомнить бой в заливе Лейте. Да, это было одно из самых крупных (и, если понятия эстетики могут быть применены в этом случае, красивейших) сражений войны. В плане "Сё-1", предложенном адмиралом Тойода, вновь мелькнула искра гениальности, присущая операциям Императорского флота в первые полгода войны. На этот раз авианосцы, лишившиеся авиагрупп, должны были стать приманкой и ценой своей гибели проложить линкорам дорогу к месту высадки американского десанта. И этот отчаянный план едва не удался. Но даже полный успех "Сё-1" привел бы лишь к короткой передышке, отсрочив вторжение на Филиппины лишь на 2-3 месяца. Поражение Империи было уже только вопросом времени. И в этой ситуации главной задачей политического руководства было сделать последствия поражения наименее болезненными для страны и нации.

В штабных колледжах учат, как надлежит выигрывать войны. Но если одна из сторон войну выиграла, то вряд ли мы погрешим против истины предположив, что вторая - ее проиграла. То есть, поражение в войне - явление столь же распространенное, как и победа. А это значит, что грамотный военачальник должен уметь правильно проигрывать.

В конце концов, шахматист, доигрывающий окончание "король против короля и ферзя" никогда не получит даже третьего разряда. Но, например, "доигрывание" французами кампании 1940 года после успеха операции "Гельб" - это примерно то же самое. Аналогичным образом можно оценить продолжение войны немцами после Сталинграда.

Первый принцип стратегии - минимизация потерь - является не только стратегическим, но и этическим императивом. В частности, это значит, что если войну нельзя выиграть, то проигрывать надо быстро. Лучше сразу. Чтобы свести к нулю экономические, демографические да и психологические последствия поражения. Отсюда и требование "в решающем сражении бороться до конца". Либо выиграть, либо - исчерпать все возможности борьбы и немедленно капитулировать, спасая экономический потенциал и сводя к минимуму жертвы среди мирного населения. Не допустить двух-трехлетней бессмысленной агонии.

Однако (во всяком случае, в XX веке) этот принцип не был применен практически не разу. Одна из основных причин этого - военная пропаганда, неизбежный атрибут тотальной войны. Казалось бы, любой ответственный государственный руководитель (неважно - император или президент, фюрер или генсек) в любом случае должен стремиться расширять, а не сужать себе возможное пространство решений. Начиная войну, следует позаботиться и о возможности компромиссного мира, и о действиях на случай тотального поражения. А посему не надо возбуждать негодование народа. "Сегодняшний противник завтра будет вашим покупателем, а послезавтра - союзником" - единственная подходящая формула для военной пропаганды.

Реально, увы, все выглядит иначе. Вначале, свято веря в собственную непобедимость, правители подогревают народ, изображая врага исчадием ада. Потом, когда приходит пора переговоров, выясняется, что народ отрицает любой компромисс.

В случае Японии ситуация усугублялась еще и тем, что "военно-феодальный" режим наложился на весьма специфический менталитет народа. Поэтому последний год войны обернулся для страны кровавым кошмаром. "Мы все умрем, но не сдадимся... Мы опадем на землю, как лепестки вишни... Яшма разбивается вдребезги, так будет и с нашей нацией..." - вот характерные штампы японской пропаганды этого периода. И если бы только пропаганды. Миллионы людей были охвачены стремлением не победить (в победу уже никто не верил), даже не нанести потери противнику - а лишь умереть за микадо. Отсюда и ожесточенность боев на Иводзиме и Окинаве, и безнадежный последний поход "Ямато" и невиданные в истории войн отряды смертников. При этом, в отличии от, скажем, Германии,- отсутствие каких-либо признаков движения за прекращение войны. И лишь атомные бомбардировки и вступление в войну СССР стали тем поводом, который позволил императору объявить о капитуляции.

ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ ХХ ВЕКА