Как знаковое событие и в прессе, и в программе «Время» нам обещали демонстрацию киноэпопеи «Московская сага» по одноименному роману В.Аксенова. Автор - известный писатель, признанный диссидент, с 1980 года объявленный «вне закона», жил где-то в Биаррице и преподавал русскую литературу. Одним словом, вроде бы Мэтр.

С первых кадров серии возникло некоторое недоразумение: герой саги размышляет о том, что он ходит на работу, как и его отец, из Серебряного бора на Пироговку пешком.

Я коренной москвич и не могу себе представить, как можно успеть на утренний обход, преодолев пешком этот путь, как рано надо выйти из дома?

Ну ладно, нечего придираться, ну забыл Василий Аксёнов Москву, ведь с 80-х годов он жил за границей...

Далее недоразумения нарастали: врачи 20-х годов ходят в современных двубортных халатах (один медик даже в халате с атласными бортами), тогда как в тот период носили преимущественно так называемые хирургические халаты; рентгеновский снимок изучают на неготоскопе (приспособление для просмотра рентгеновских изображений), который был сконструирован лишь в 60-х годах-металлическая основа со специфическими зажимами, а в изображаемое в фильме время неготоскопы были деревянные; сам рентгеновский снимок даже отдаленно не напоминает орган, о котором идёт речь на консилиуме.

И на этих «проколах» я ещё не мог понять, почему столь большая небрежность в деталях, которые, как известно, и делают киноизображение или правдой, или халтурой.

И, наконец, завязка-операция М. Фрунзе и его трагическая смерть

Вот тут-то всё и встало на свои места и яснее уже просто не может быть.

По В. Аксёнову М. Фрунзе был убит по заданию Сталина: он и зловеще ходит по кабинету в то время, когда оперировали Фрунзе, и ждёт, словно хищник в засаде; злодеи-хирурги отстраняют от операции доброго доктора (предварительно подвергнув его политическому шантажу); нарочито крупным планом показывают склянку с надписью детским почерком «Эфир»... По законам фармацевтики это должна быть ёмкость обязательно из темного стекла с надписью по латыни.

Кинооператоры «Московской саги» регулярно используют киноприём перевода чёрно-белого изображения времён немого кино в современное цветное. Почему бы им и в этой сцене не дать во весь экран надпись «Эфир это же явная смерть!».

И, наконец, после смерти Фрунзе звонок Сталину и его реакция - «Какая потеря»!

На самом же деле, а не в их кино, документально известно, как и почему пришли к решению об операции, кто оперировал и кто «был на наркозе» (см. В. Тополянский «Вожди в законе», М., 1996).

До сих пор на протяжении более 100 лет категорическим, почти абсолютным показанием к оперативному лечению язвенной болезни желудка и 12-перстной кишки является только острое кровотечение или опасность его повторения. Были (С.С. Юдин) и сейчас есть хирурги, придерживающиеся более активной хирургической тактики, и, наоборот, предпочитающие консервативное лечение, а радикальное оперативное вмешательство рекомендующие проводить только вне обострения (т.е. в холодном периоде). И никто из хирургов с мировым именем, кроме С.С. Юдина, не описал эти страдания, может быть самые драматичные из существующих на нашей грешной земле - страдания в связи с необходимостью принять решение: оперировать или не оперировать (С.С. Юдин «Этюды желудочной хирургии», М., Медицина 1965, 2-е изд.)

В те далёкие 20-е годы высшие руководители вмешивались не только в процесс лечения своих соратников, но порой даже в их личную жизнь. В приказном порядке (решение ЦК и/или лично Ленина) заставляли лечиться Дзержинского, Цурюпу и других «номенклатурных» работников. М. В. Фрунзе не мог быть исключением, а течение его язвенной болезни могло потребовать планового оперативного вмешательства, что и было выполнено после трех консилиумов с 8 по 27 октября : 1-й в составе 12 врачей, 2-й - 17 консультантов и 3 -й четверых ведущих хирургов.

Протокол операции соответствует рецидивирующему течению язвенной болезни желудка. В протоколе также отмечено, что «...больной трудно засыпал и плохо переносил наркоз; общая продолжительность операции составила 35 минут, при этом израсходовано 60 г хлороформа и 140 г эфира» (Здесь и далее цит. по В.Тополянскому). При явлениях паралича сердца смерть наступила через 39 часов.

Через 10 минут после смерти Фрунзе в больницу прибыли И.В. Сталин, А.И. Рыков, А.С. Бубнов, И.С. Уншлихт, А.С. Енукидзе и А.И. Микоян.

Протокол вскрытия подтвердил язвенную болезнь желудка с типичными для этой болезни осложнениями, да и сам М. Фрунзе считал, что болезнь делает его инвалидом.

Проблема обезболивания во время операции в 20-х годах прошлого столетия была весьма далека не только от своего окончательно решения, но даже не приблизилась к нему и совсем не имела чётких научных контуров. Несмотря на опыт применения эфира со времён Крымской войны 1846-47 гг. (Н.И. Пирогов впервые применил эфир для оказания хирургической помощи раненым). С этого же времени для общего обезболивания ( в просторечии наркоза) стал применяться и хлороформ, который, по сравнению с эфиром обладал минимум двумя преимуществами: быстрым и более сильным наркотическим эффектом и невоспламеняемостью.

Первая официально зарегистрированная «наркозная смерть» от применения хлороформа случилась в Англии в 1848 году, и с тех пор подобных трагедий во всем мире было достаточное количество.

Только через более чем сто лет учёные смогли установить причину хлороформных «наркозных» смертей; наиболее вероятная причина заключается в излишней эмоциональности пациентов, т.е. в мощном неадекватном выбросе катехоламинов перед операцией (в современной трактовке- стресс-реакция). Этот фактор, постоянно присутствующий у любого оперируемого, учитывал ещё Н.И. Пирогов и перед проведением эфирного наркоза для уменьшения расхода эфира вводил больному морфий, что делал наркоз более управляемым.

Как будет реагировать тот или иной пациент на предстоящую операцию иногда невозможно предвидеть: описаны случаи инфаркта миокарда за несколько дней или даже часов перед проведением оперативного вмешательства. М. Фрунзе был весьма эмоциональным человеком и физически очень сильным, что и объясняет большое количество наркотизирующих средств.

И только достижения современной анестезиологии (науки об обезболивании) позволили в 60-70 годах прошедшего столетия одному из выдающихся анестезиологов СССР Б.Г. Жилису (НИИ им.Н.В. Склифосовского) регулярно применять хлороформ как при плановых, так и при экстренных оперативных вмешательствах.

Чтобы избежать возможного отрицательного действия наркоза, в 20-30-е годы лишь немногие хирурги могли оперировать под спинальной анестезией, но для этого надо было быть виртуозным хирургом и за 40-50 минут выполнить обширную операцию, например, в связи с язвенной болезнью желудка. Таким хирургом в те годы был только С.С. Юдин, который до операции сам добивался полноценного обезболивания.

Стало быть, трагедия с Фрунзе, увы, не была, какой-то наркозной редкостью.

Определить причинно-следственные связи не только в медицине, но, что гораздо важнее в жизни, в окружающей нас действительности, очень и очень непросто.

Позицию автора произведения или киноколлектива, взявшего на себя роль эксперта (а именно так представляется основополагающий эпизод в «Московской саге»), подтверждает и реплика одного из героев о насильственной смерти В.М. Бехтерева после осмотра им Сталина.

Ещё в 1884 году один из авторитетных судебно-медицинских специалистов Н.Н. Нейдинг позицию эксперта определил так: «Врачу лучше спокойно оставаться на строго медицинской точке зрения; никогда не выходить из роли сведущего лица, тем более что эксперт имеет право отклонить неуместные вопросы. Более всего он должен остерегаться принимать на себя роль обвинителя или защитника. Дело эксперта - дело совершенно объективное: объяснить известные факты или отношения их между собой; что же касается дальнейших из них заключений, то это принадлежит суду» (Цит. по А.В. Маслову «Петля и пуля», Москва, «Новая газета», 2004).

Одну из тайн нашей эпохи - убийство или самоубийство В.В. Маяковского - раскрыл, опираясь на научные факты, автор цитируемой выше книги. Как фантастическую гипотезу одного из исследователей причины трагедии В.В. Маяковского и приводит А.В. Маслов: «Не надо обладать могучим воображением, чтобы представить такую, скажем, сцену: чуть отодвинув штору вождь вглядывается в сумрачный декабрьский вечер и, попыхивая неизменной трубкой, вслух, но как бы про себя бросает в пространство вопрос-намёк: «И чего он хочет, этот Маяковский?» И достаточно было услышать такой вот намёк кому-то, кто мог в эту минуту почтительно стоять за спиной вождя, в глубине кабинета, чтобы в ход был пущен неумолимый, страшный механизм».

Создатели «Московской саги» явно обладают более могучим воображением, учитывая, что В. Аксёнов по образованию врач с практическим опытом работы.

Следуя логике создателей «Московской саги», смерть стратонавтов (достигших высоты 10 тыс. м.) в 1934 году - это от злокозней Сталина; трагедия исследовательского полярного судна «Челюскин» - это козни Сталина и т.д. и т.п. многие драматические эпизоды той эпохи.

Ещё свежа в памяти трагическая смерть С.П. Королёва на операционном столе. Обстоятельства этой смерти документально описаны летописцем покорения космоса Ярославом Головановым: тот же эфирный наркоз, наркотизатор Г. Гебель, хирург - министр здравохранения СССР. И что же, в этом тоже «рука» Сталина?

После эпизода со смертью М. В. Фрунзе стало абсолютно ясно, что взято за основу этой очередной исторической «чернухи», как будет развиваться сюжетная линия. К сожалению, эти опасения подтверждались от серии к серии.

Вот только несколько, мягко говоря, несуразностей: герой-хирург прикладывает к уху стетоскоп тем концом, который необходимо приложить к груди больного: в подпольном абортарии у «бабки» профессиональный гинекологический инструментарий, такого инструмента не может быть у «бабки», у неё прерывание беременности порисходит только криминальнымы способами; на призывной пункт летом 41-го года маршируют под ненаписанную ещё марш-песню «Защитников Москвы».

Ни «Сталин», ни «Жуков» не имеют никакого портретного сходства с реальными личностями. Если настолько неприятен им образ Сталина, что его изобразили явно карикатурно, то уж больница, где оперировали М. Фрунзе, известна - это бывшая Солдатенковская, ныне Боткинская и уж её-то фасад и корпуса настолько достоверно и хорошо смотрелись бы на экране, что это, по-моему, понятно даже студенту 1-го курса ВГИКа.

И ещё: и сцена ареста (важнейший осмотр арестованной издали), и «обжорство» бывалого ЗЕКа (не может не знать, что будет «острый живот») и многие другие сюжетные сцены... Любой зритель, не полностью отравленный перестройкой, увидит и другие несуразности, а зачастую и преднамеренное враньё.

Не могу не отметить сцену, в которой один из героев спрашивает у своего друга-добровольца: «Это кто за евреечка?» И это, в предвоенные то годы и шагая на призывной пункт?

И, следуя неукоснительной логике этой саги, на допросе вновь повторяется сцена с акцентом на еврейскую принадлежность.

Ну прямо как по инструкции одного из основателей сионизма: «Если антисемитизма нет, то его надо выдумать».

И наконец, в эпизоде приёма Сталиным представителей союзников наши военачальники проходят в зал под марш на мелодию «Катюши» композитора Матвея Блантера. Господа киношники, с какой планеты вас занесло в нашу страну? Эта мелодия была ( и остаётся для ветеранов, людей старшего поколения и любого человека с нормальным музыкальным вкусом) одной из священных песен тех лет, почти как молитва. Абсолютный бред, чтобы её в те годы исполняли в маршевом ритме. Это же совсем другое время с истинными ценностями жизни, а не наше время, когда в стиле Бабкиной большинство русских народных песен исполняется в стиле «попсы».

Есть такой вид искусства - карикатура, когда вроде бы есть сходство с изображаемой действительностью, но оно искажено, как в кривом зеркале.

Дальше смотреть это «сагу» можно только затем, чтобы увидеть последующие карикатуры, которых, судя по предыдущим сериям, не может не быть.

Единственное, что радует в этом «киношедевре», так это игра И. Чуриковой. Очередное подтверждение того, что Мастер - он даже и в «Московской саге» Мастер. И как справедливо по отношению к создателям таких «шедевров» звучат её слова: «Я хочу, чтобы вы их запомнили, чтобы вы их ненавидели, пока они у власти».

Не сомневайтесь, запомнили. И пока в вашей власти искажать Историю. Пока.