«Газету «Корабельная сторона» с материалом «Двое со шхуны «Maud» о событиях вокруг одной из экспедиций Руала Амундсена в Российской Арктике привезли нам родственники из Санкт-Петербурга. Публикация очень взволновала всю нашу семью и вызвала у нас воспоминания. Дело в том, что мой муж Николай Иванович долгое время зимовал на Таймыре, а я много лет проработала учителем географии в одной из школ Норильска. События, о которых повествуется в статье, хотя и происходили в 1920 году, но след оставили глубокий. Наверное, потому, что в них участвовали многие знаменитые люди, особенно известные полярникам и жителям Таймыра. Личность Н. А. Бегичева, например, является олицетворением всех исследователей этого сурового заполярного края в ХХ веке, его деятельность изучается школьниками в курсе краеведения Красноярского края. Думаю, нужно рассказать об этом человеке подробнее, в том числе и о его таинственной гибели. А вот смерть норвежцев Тессема и Кнудсена за прошедшее с тех пор время, что называется, «обросла» всевозможными домыслами и стала чем-то вроде легенды в среде полярников.

В нашем школьном географическом кружке несколько поколений старшеклассников собирали материалы о знаменитых полярниках, и я свидетель того, как тема эта захватывает умы юных романтиков. Не пожалейте труда, расскажите читателям, какое продолжение имела история пропавших моряков со шхуны «Maud», а также их поисковиков.

С уважением Мария Ивановна Гладышева, г. Красноярск».

Напомним, речь в публикации шла о таинственном исчезновении на просторах русской Арктики двух норвежских моряков, Петера Тессема и Пауля Кнудсена из знаменитой экспедиции Руала Амундсена на шхуне «Maud». Они отправились пешком с места зимовки судна на Диксон. Причины, почему они оставили шхуну, до конца не известны. Путь же предстоял неблизкий, 800-900 километров. Одолеть его они так и не смогли.

С 1920 года на безлюдном побережье Таймыра велись планомерные поиски пропавших. По поручению советского правительства возглавлял их опытный русский полярник Н.А.Бегичев, позже к нему присоединился известный советский исследователь Н.Н.Урванцев. Сначала Бегичеву удалось отыскать несколько вещей, принадлежность которых к норвежцам не вызывала сомнений, а затем у мыса Приметного были обнаружены останки одного из путников. Еще через несколько месяцев Бегичев и Урванцев совершенно случайно нашли полуистлевший труп человека и по обнаруженным в его одежде вещам решили, что это Тессем. Драматизм последнего «открытия» состоял в том, что норвежцу оставалось всего-то подняться на каменистую осыпь, чтобы увидеть огни или жилые строения русской полярной станции на островной части Диксона!

На берегу, где были обнаружены останки Тессема, в 1924-м экипаж норвежского судна «Veslekari» установил деревянный крест. Он высится над берегом и по сей день, правда, сейчас здесь уже территория материковой части поселка. Позже в стороне от креста появилась гранитная глыба с памятной надписью на плите.

Однако спустя едва ли не шестьдесят лет после того, как случилась эта трагедия, так взволновавшая Арктику в начале двадцатых годов, история с погибшими моряками со шхуны «Maud» получила неожиданное продолжение. Дело в том, что один из норвежских историков - С. Рихтер - выразил серьезные сомнения в том, что вблизи от Диксона погиб именно Тессем. На основе собственных данных он утверждал, что под крестом покоится прах Кнудсена, а Тессем погиб много раньше, еще на переходе. Понадобилось особое исследование останков, которое проводилось ведущими специалистами прокуратуры СССР и Научно-исследовательского института судебной медицины. Его результаты вернули все «на круги своя» - в четырех километрах от русской полярной станции смерть настигла Петера Тессема.

Однако на том загадки не кончились. Благодаря более поздним исследованиям, а также новым находкам, в России неожиданно родилась новая гипотеза - у мыса Приметного на Таймыре, где, как считается, погиб Пауль Кнудсен, на самом деле... останавливались люди русской экспедиции Владимира Русанова, которые пытались достичь обжитых мест после катастрофы своего судна, парусно-моторного бота «Геркулес». Так что трагедии русской и норвежской экспедиций продолжают озадачивать исследователей и сегодня.

Но вот на что обращает внимание почти каждый, кто соприкасался с загадочной темой «Тессема - Кнудсена», - есть что-то мистическое в том, что последовало дальше, ведь впоследствии трагический жребий выпал и на судьбы других главных действующих лиц этой истории. Невозможно отмежеваться от впечатления, будто некая злая сила, рок преследовали их, пытаясь отомстить за дерзость и раскрытые тайны Ледовитого океана.

Однажды в арктическом рейсе я познакомился с многоопытным капитаном. Был он уже в возрасте и три четверти своей профессиональной карьеры провел на Севморпути. Будучи человеком начитанным, разносторонних познаний, он и к истории питал особый интерес. Капитан соглашался со мной в том, что именно в Арктике ХХ века более, чем где-либо, происходило неразгаданных явлений, но объяснение тому как большой практик и знаток Заполярья находил в исключительно слабой изученности Ледовитого океана и малой обитаемости его берегов. Единственный раз он «сделал исключение» и развел руками, когда речь зашла о событиях вокруг той экспедиции на «Maud». Действительно, в этой истории слишком много загадок и совпадений. Будь я писателем-мистиком, обязательно бы взял за основу этот сюжет...

В 1927 году при невыясненных обстоятельствах на зимовке умер Н.А.Бегичев, который, безусловно, являлся главным следопытом в нашей истории. Надо сказать, заслуги Никифора Алексеевича были по достоинству оценены норвежцами. Они наградили его золотыми часами с памятной надписью: «Господину Бегичеву от правительства королевства Норвегии».

После завершения поисков Никифор Алексеевич вернулся к основной своей деятельности. В 1925 году он организовал промысловую артель, первую на Таймырском Севере, и назвал ее «Белый медведь». В августе 1926 года артельщики прибыли на мыс Входной, что расположен в устье реки Пясины. Однако промысел сложился неудачно. Начался голод, хуже того, между промысловиками возникли серьезные разногласия: они спорили, как поступить дальше. Потом пожаловал недуг - цингой заболели даже самые сильные и выносливые - Н. А. Бегичев и его друг Л. И. Зырянов. Посланный на Диксон за продуктами артельщик опоздал на сутки. 22 мая 1927 года Никифор Алексеевич Бегичев умер. Он погиб первым, несмотря на то, что был самым опытным и физически крепким из всех, обладал недюжинным здоровьем, за что, к слову, и получил у долган прозвище - Улахан анцыфор - большой Никифор.

Признаться, именно это странное обстоятельство послужило поводом для сомнений. Некоторые исследователи были склонны считать, что настоящей причиной смерти Бегичева могла стать не его тяжелая болезнь, а какие-то обстоятельства тяжелой ссоры, возникшей между зимовщиками.

Первоначально его похоронили здесь же, на мысе Входном, позже останки перевезли на Диксон. В 1964 году в материковой части поселка Бегичеву поставили памятник.

Последующие события тяжело отразились на жизни Николая Николаевича Урванцева, главного товарища и спутника Н.А. Бегичева в поисках норвежцев. Хотя поначалу ничто не предвещало жестокого поворота в судьбе этого знаменитого исследователя Советской Арктики. В известный период сталинских репрессий по ложному обвинению Николай Николаевич был осужден на 15 лет лишения свободы, отсидел 2 года и был освобожден. Затем последовал новый навет, его вновь арестовали и осудили уже на 8 лет заключения. По горькой иронии судьбы Н.Н.Урванцев - один из открывателей крупнейшего в мире Норильского месторождения медно-никелевых руд - отбывал срок в зонах Норильсклага.

Руководитель экспедиции на шхуне «Maud», великий путешественник Руал Амундсен, так же, как и П.Тессем, П.Кнудсен и Н.А.Бегичев, погиб при таинственных обстоятельствах, когда 18 июня 1928 года вылетел из Тромсе на поиски исчезнувшей воздушной экспедиции итальянца У.Нобиле.

Ранее они были знакомы: генерал Нобиле и Амундсен даже участвовали в совместной экспедиции на дирижабле «Норвегия» в 1926 году. Позже отношения между ними внезапно разладились, даже переросли во враждебные. Но решение участвовать в спасении экспедиции итальянца Амундсен принял без промедления. В советско-итальянском фильме «Красная палатка» этот эпизод показан иначе. Отнесем его к тому множеству «неточностей», которыми грешит эта красивая и очень лиричная кинолента об Арктике.

Экипаж крупного гидросамолета «Latam-47» состоял из норвежцев и французов. В его составе Амундсен вылетел в неизвестном направлении. Надо сказать, он тщательно скрывал свои намерения. Об избранном маршруте никого не информировал, что впоследствии чрезвычайно осложнило поиски. Не оставил Амундсен и записей, с журналистами был подчеркнуто холоден и сдержан. Норвежец будто заранее готовился к трагедии - продал свое имущество, расплатился с кредиторами. Очевидцы утверждают, что в последний полет всегда предупредительный и педантичный Амундсен не взял даже аварийного пайка, лишь несколько бутербродов.

Через час и сорок минут после вылета связь с самолетом прервалась. Позже, уже в конце августа, в штормовом Баренцевом море, у маяка Торсвог, рыбаки выловили несколько плававших на поверхности моря предметов. 1 сентября адмирал норвежских ВМС Герр опознал в одном из них пробитый шасси-поплавок «Latam».

Норвегия долго отказывалась поверить в гибель своего национального героя. Смерть Амундсена официально признали только через шесть месяцев после исчезновения гидросамолета. Страна почтила его память двухминутным молчанием. Легендарную жизнь увенчала смерть, достойная легенды. Генерал Нобиле - известный оппонент Амундсена, узнав о гибели норвежца, нашел в себе мужество вслух произнести: «Он победил меня».

Вместе с Амундсеном в том полете погибли: командир самолета пилот Рене Гильбо, второй пилот Альбер Де-Кювервиль, радист Эмиль Валетт, механики Гильберт Брази и Лейф Дитрихсен. Последний, к слову, был участником нескольких норвежских экспедиций в Арктику.

Диксон. Август 1989 года. Пик полярного лета, но на бледно-рыжих спинах диксонских островов вечный снег отбеливает северные склоны. С запада студеный ветер гонит злую зеленую волну. После долгих дней штормовой непогоды в разрывах стремительных облаков мелькает солнце, и время от времени залив Превен заполняется слепящим серебром. Мы идем к материку на небольшом пассажирском катерке «Вега», который курсирует между причалами местной гавани. Я прошу рулевого «подвернуть вправо», чтобы посмотреть, как выглядит крест «Veslekari» с воды. Катер ложится вправо, и минут через десять из-за дамбы морского порта начинает открываться невысокий черствый берег с бурыми пятнами мхов. Напряженно вглядываемся, но нужных нам очертаний не видно, все слилось с каменной россыпью на склоне. «Подойдем ближе?» «Нельзя, - отвечает рулевой и тотчас же сбрасывает обороты двигателя, - под килем всего метр, днище пропорем...» В этот момент из-под угрюмой полосы низкого облачного фронта снова выкатывается солнце. Все окрест мгновенно преображается, оживает. Вертикальный столб яркой радуги устремляется ввысь, и мы видим, что исходит она как раз из того места, что мы пытались отыскать. Крест «Veslekari» на берегу предстает взору в совершенно фантастическом ореоле. В этом есть нечто мистическое, призрачное, одновременно пугающее и торжественное.

«И часто тут у вас такое?» - спрашиваю моряков, но те, завороженные видением, молчат. В Арктике мне довелось увидеть немало удивительных полярных сияний, зарниц, миражей, прочих «оптических явлений», но такое было впервые.

Быть может, это был неразгаданный знак нам, живым?