Следователь. Вы... вами был упомянут Раттенхубер. Несколько минут назад вы сказали, что он подошел к вам. Так?

Мюллер. Да.

Следователь. Линге еще был там в то время?

Мюллер. Да, он стоял очень расстроенный.

Следователь. Раттенхубер знал о... об отъезде?

Мюллер. Конечно.

Следователь. Он подошел к вам в саду канцелярии... и что? Что он сказал о Гитлере?

Мюллер. Он сказал: "Фюрер нас покинул. Теперь у нас новый фюрер".

Следователь. Новый? О ком он говорил?

Мюллер. Он говорил о новом фюрере.

Следователь. Вы имеете в виду Мартина Бормана?

Мюллер. Нет, я имею в виду нового Гитлера.

Следователь. Кто же это?

Мюллер. Он пришел вместе с Раттенхубером. Новый Гитлер.

Следователь. Вы не улавливаете моего вопроса. Кто был этот новый Гитлер, заменивший прежнего в тот вечер?

Мюллер. Его двойник.

Следователь. Нам известны слухи о двойнике. Русские не исключали такой возможности. Вы уверены в том, что он был?

Мюллер. Да.

Следователь. Что вы можете рассказать об этом?

Мюллер. Еще в 1941 году мне стало известно через службу гестапо в Бреслау, что там на полиграфической фабрике работает некто, двойник, копия Гитлера. Я приказал доставить мне его фотографии и убедился, что сходство в самом деле удивительное. Хотя у того человека не было усов и прическа совсем другая. Его привезли в Берлин, и я побеседовал с ним.

Следователь. Он находился в тюрьме в это время?

Мюллер. Нет, вовсе нет. У нас были с ним вполне дружеские беседы.

Следователь. Что вы можете сообщить о нем?

Мюллер. Он родился тоже в Австрии, в округе Вальдфиртель. Родом из семейства Силлип, они дальние родственники Гитлера, но этот человек никогда его не знал. Потом их семья переехала куда-то недалеко от Праги... в Гасторф. После Первой мировой войны эти земли вошли в состав Чехословакии, и тогда семья Силлип переселилась в Бреслау. Человек этот не женат, он преданный член партии, состоял в штурмовых отрядах СА. Не слишком умен, но вполне пригоден для работы с ним.

Следователь. Насколько он схож с Гитлером?

Мюллер. Я уже говорил: поразительно. Хотя немного полнее, моложе и вообще более плотного сложения. Но черты лица - абсолютное сходство! В его речи улавливался легкий чешский акцент, однако это было исправлено в процессе работы. Он курил, и ему пришлось оставить эту привычку.

Следователь. Как часто его использовали, так сказать, по назначению?

Мюллер. Только в самом конце войны. Если не считать нескольких его появлений в 1944 году... кратких появлений после 20 июля, после покушения.

Следователь. Гитлер встречался с ним?

Мюллер. Вначале Гитлеру не понравилась идея с двойниками и он не хотел видеть его. Особенно когда я сказал, что это его дальний родственник. Гитлер яростно возражал, но я уверил его, что ни этот человек, ни его семья никогда в жизни не знали того, кто носит фамилию Гитлер. Сам же фюрер не мог в конце концов не признать, что идея о двойнике весьма действенна с точки зрения безопасности, и разрешил продолжать нашу работу. Встречался он с ним дважды, оба раза в Кайзерхофе, который был напротив рейхсканцелярии. Встречи эти проводились для того, чтобы двойник мог увидеть Гитлера вблизи и перенять кое-какие его жесты и телодвижения.

Следователь. Какие же, например?

Мюллер. Например, у Гитлера были плохие зубы, и когда он смеялся, то обычно прикрывал рукою рот. Если он сидел, то, смеясь, имел обыкновение хлопать себя по ноге. Вот так... А когда подписывал бумаги, держал левую руку таким вот образом, а правой делал... Видите?.. Были у него и часто повторяемые обороты речи. К примеру, любимая фраза: "Тут две возможности: или это случится, или нет... " Двойнику не стоило большого труда все это отработать и выучить. После одной из встреч с ним Гитлер даже сказал, что это все равно что смотреться в зеркало... Между прочим, личный портной Гитлера шил костюмы и на двойника.

Следователь. Портной с ним встречался?

Мюллер. Никогда. Этого человека, после того как мы его взяли на службу, видели только я, Гитлер и еще несколько человек... Что еще о нем? Подметки его сапог были сделаны утолщенными, а каблуки еще выше. И мы заставили его похудеть на несколько килограммов, а также бросить курить.

Следователь. Неужели близкие к Гитлеру люди так и не знали об этом человеке?

Мюллер. В конце концов узнали. Кто именно? Линге, конечно, а также Раттенхубер и, думаю, Гюнше, его военный адъютант. Тот догадывался, а в последние недели и Геббельс.

Следователь. А как насчет Бормана?

Мюллер. Этот знал или пытался знать решительно все, что касалось Гитлера. Но только не о двойнике. Гитлер был достаточно осторожен в ряде случаев, и он предупредил меня, что о двойнике нужно хранить полное молчание. Он доверял Геббельсу, это я знаю. Но не Борману, нет. О Бормане он говорил, что тот похож на луну, которая в состоянии только отражать свет, но не светить сама. Борман все время торчал возле Гитлера, за его спиной, раздражая и утомляя всех своим присутствием. Он просто ревновал его, и, когда Гитлер, наконец, почувствовал и понял это, он обрушился на Бормана и отругал так, что тот на некоторое время притих. Я уверен, что Борман так и не знал о двойнике.

Следователь. А о том, что Гитлер покинул Берлин?

Мюллер. Тоже нет.

Следователь. Я хочу показать вам копию одного официального документа. Он составлен нашими людьми как раз перед судом в Нюрнберге и имеет отношение к результатам советских исследований тех останков, которые были обнаружены в бункере, где, по их мнению, должен был находиться Гитлер. Прошу вас посмотреть эти бумаги.

Мюллер. Я бы предпочел перевод на немецкий.

Следователь. Вот он, пожалуйста, ознакомьтесь.

Мюллер. Я прочитал. Что ж, могу сказать, мне интересно познакомиться с результатом нашей тщательной работы. Мы были уверены, что у русских будет именно такая реакция. Что они придут к таким выводам... Забавно... Но ведь я и раньше не скрывал от вас своего невысокого мнения об их интеллекте.

Следователь. Вы обратили внимание на упоминание о трупе Бормана?

Мюллер. Конечно. Мундир определен правильно, но размеры не те, однако документы похожи на подлинные. Впрочем, даже русские признают, что по трупам не так уж легко определить с достаточной достоверностью, кому они принадлежат. Однако обратите внимание, с какой уверенностью они говорят об обнаружении трупа Гитлера, то есть его двойника. Какой конфуз! Сталин, при его недоверчивом характере, должен был бы прийти в ярость. Кроме того, насколько я знаю, русские могут сегодня говорить одно, а завтра совсем противоположное.

Следователь. Вы, должно быть, достаточно хорошо знаете советскую систему, не так ли?

Мюллер. Вы правы. Но вернемся к нашей теме. В те последние дни войны Сталин направил в Берлин специальную команду с приказом найти Гитлера. Они нашли... труп двойника. Конечно, все были приятно взволнованы и тут же доложили Сталину, чтобы обрадовать его и получить... что там?.. повышение по службе и дачу за городом. Сначала они послали рапорт в Кремль, а уж потом приступили к медицинскому исследованию... У Сталина определенно были сомнения. Он вообще крайне подозрительный и не верит никому. А что если это подлог? Или, быть может, его агентов подкупили богатые нацисты, а то и разведки Запада? И Сталин посылает еще один специальный самолет с экспертами и высокими чинами из госбезопасности... Что же они видят? К какому заключению приходят? Это тело не является телом Гитлера. Почему? На ногах у него штопаные носки. Гитлер не мог носить заштопанных носков!.. Впрочем, отчего же не мог? У всех рвутся носки... Что дальше? У исследуемого объекта всего одно яичко, у Гитлера было два. Это уже говорит о чем-то, верно?.. Отпечатки пальцев? Их не с чем сравнить... А теперь главный козырь. Уши не той формы.

Следователь. Вы сказали: уши?

Мюллер. Да. До того как отпечатки пальцев стали главным средством идентификации, таким же средством когда-то были уши. Не бывает в природе двух одинаковых пар. Я знал, что у нашего двойника уши немного отличаются от ушей Гитлера, но в конце концов кто на них обращает пристальное внимание? Однако по хорошим фотографиям это сразу определят опытные люди... Итак, это не Гитлер. Представляю, как все агенты и эксперты были злы и напуганы. Вместо наград их, возможно, ожидает пуля в затылок... А что делать с подложным трупом? Спросили товарища Сталина. Ответ был: немедленно уничтожить! Для расторопных русских "немедленно" означает в лучшем случае на следующий день. Тогда они и начали сжигать труп. Но тут пришло новое указание из Кремля: сохранить его во что бы то ни стало! Наполовину сгоревший труп вытащили из печи и отправили в Москву в ящике, заполненном льдом... Что касается Сталина, он, конечно, был уверен, что кто-то сыграл с ним злую шутку. Но кто? Фашисты? Американцы? Его собственные агенты?

Следователь. Полагаете, он до такой степени недоверчив? Уж не параноик ли?

Мюллер. Чистейшей воды безумец! Он может уничтожить всех жителей города, если заподозрит, что один из них что-то замыслил против него! Не верит никому. Как-то он вызвал одного из своих министров и сказал, что тот нуждается в отдыхе, потому что работает как вол. И отправил его в отпуск на неделю в Крым. А по дороге секретные сотрудники убили этого человека по приказу Сталина, так как ему кто-то донес, будто тот замышлял что-то против него. По его убеждению, этим занимаются все окружающие. Он живет в укрепленной крепости, как какой-нибудь турецкий паша, и время от времени оттуда поступает приказ снести чью-либо голову. Как правило, невинную. Впрочем, в глазах Сталина решительно все виновны перед ним. Нашим военным атташе в Москве был генерал Кребс. Он говорил мне, что Сталин произвел на него впечатление доброжелательного спокойного человека. Думаю, что наблюдение Кребса соответствует действительности и Сталин действительно не повышает голос ни на кого - он просто уничтожает.

Следователь. Возможно, вы все же недооцениваете способности тех специалистов в Берлине?

Мюллер. Я уже говорил вам, что не считаю русских достаточно смышлеными. Они не так глупы, как поляки, но, поверьте мне, тоже не умны. Я видел своими глазами, как эти люди бродили по зданию нашей канцелярии, пытаясь понять, для чего предназначены туалеты. Способность размышлять не поощряется в сталинской России - только слепое подчинение и страх за последствия, если сделал что-то не так. Они непрерывно лгут друг другу и вынуждены заниматься подлогом и обманом, чтобы скрывать свою ложь. Один русский полковник обнаружил в бункере какой-то документ и носил его с собой в течение трех дней, так как не знал немецкого и не мог найти кого-либо, кто знает. Когда ему, наконец, перевели документ на русский, оказалось, что это было требование на поставку туалетной бумаги. Мне приходилось много сталкиваться с этими людьми, и, можете поверить, истории насчет того, что они захватят всю Европу, которыми пугает вас ваша пресса, - чистейшая чепуха! Сталин боится всех, кого не может достать своими руками и убить. Он никогда бы не начал наступления на Германию, если бы мы не оказались совсем беспомощны. Этим я не хочу сказать, что он не в состоянии защитить самого себя, когда на него нападут, - это он сумел сделать, но русским никогда в жизни не поить своих коней в Сене.

Следователь. Вернемся к тому, что происходило в Берлине. В течение пяти месяцев русские перекапывали сад перед канцелярией. Почему они ничего там не нашли? Каких-то еще трупов?

Мюллер. Видимо, потому, что их не было. Но сотрудники всех этих спецподразделений были, конечно, разъярены неудачами и тем, что Сталин называет их идиотами, если не хуже, и потому решили во что бы то ни стало придумать что-то, чтобы сохранить лицо. И кое-что напридумывали.

Следователь. Для Сталина?

Мюллер. И для истории...

Следователь. Вы были там, когда Геббельс и его жена покончили с собой? Верите в их смерть?

Мюллер. О, конечно. Я знал еще раньше, что они задумали так поступить. Геббельс был сильный человек, уверяю вас, и он твердо решил, что не переживет конец рейха. Я уже говорил вам, что был против того, чтобы они вовлекли в это своих детей. Я обещал Геббельсу позаботиться о том, чтобы обеспечить их безопасность, но он не желал и слышать меня. У меня тоже есть дети, и решение Геббельса мне совсем не нравилось. Однако он был неумолим. Он и его жена убили всех своих детей и себя...

Следователь. Русские в связи со всем этим говорят о каком-то водоеме. Можете вы объяснить, о чем идет речь?

Мюллер. Напротив кабинета Гитлера, что в новом здании рейхсканцелярии, как раз под балконом был пруд, дно которого выложено камнями. В нем уже не было воды, и однажды туда положили завернутое в одеяло тело солдата, который умер от ранения. Вот о чем, видимо, толковали русские.

Следователь. А разве не так же, в пруду, было найдено тело двойника Гитлера?

Мюллер. Нет, оно лежало тоже завернутое в одеяло, но не в пруду, а рядом с ним. Если бы его закопали и оно пробыло с неделю под землей, русские не смогли бы уже опознать его, а нам этого не хотелось... О трупе Бормана, повторяю, мне не известно ничего.

Следователь. Вы все-таки уверены, что Борман мертв? Видели его тело?

Мюллер. Я не стал бы тратить ни время, ни деньги на это.

Следователь. Хочу показать вам один приказ, очевидно, подписанный вами и датированный 20 апреля 1945 года. Пожалуйста, взгляните.

Мюллер. Да, я узнаю его.

Следователь. Это ваша подпись?

Мюллер. Да.

Следователь. Документ подлинный?

Мюллер. Ну, видите ли, в те дни все находилось в таком... смятении... В каждый момент можно было ждать любых перемен. Когда я готовил это, то считал именно так. В дальнейшем произошли некоторые изменения.

Следователь. Значит, следует понимать, что тот полет все же имел место, из Линца в Барселону 26 апреля?

Мюллер. Да.

Следователь. Позвольте мне вернуться к именам. Улетел ли тогда Борман?

Мюллер. Нет, Борман не улетел.

Следователь. Но он собирался, ведь верно? Его имя значится в списке тех, кого ознакомили с этими документами.

Мюллер. Ему не была вручена копия. Гитлер изменил свое первоначальное решение и сказал мне, чтобы я ничего не сообщал Борману и еще нескольким из этого списка.

Следователь. Ваше имя стоит там на втором месте, но вы не уехали.

Мюллер. Да, я остался, чтобы осуществить заранее намеченный план. Гитлер знал об этом.

Следователь. Поговорим о группенфюрере Фегеляйне.

Мюллер. Он уехал.

Следователь. Мы... Официальная версия гласит, что Фегеляйн был убит по приказу Гитлера во дворе или в саду при канцелярии... прошу вашего внимания... 29 или 30 апреля. Что вы на это скажете?

Мюллер. Это утка, запущенная англичанами. Полная чушь! Их сообщение полно ошибок. Начать с того, что Фегеляйн уехал раньше. Я видел его и разговаривал с ним. И я не сажал его под арест. Мы переехали из прежнего здания на Принцальбрехтштрассе еще в феврале, после того как его разбомбили, и, уверяю вас, Фегеляйн не был у меня в тюрьме и никто его не убивал. А если позднее он появился бы в канцелярии или в бункере, я бы наверняка увидел его или, на худой конец, услышал о нем. Насколько помню английскую версию, Гитлер отдал распоряжение убить его 29-го или 30-го, но фюрера в то время уже не было в Берлине, а его двойник никогда бы не посмел приказать это без моего разрешения - без моего, а не Бормана. Я, и только я, распоряжался тогда - в содружестве с Геббельсом, но не с Борманом. Так что англичане все выдумали. А где Фегеляйн сейчас, я не знаю и мне это безразлично. Он играл весьма мощную роль на тогдашней сцене.

Следователь. У нас есть свои сведения о нем, которые, в общем, подтверждают то, что вы говорите, и я согласен, что он не был важной фигурой. Что скажете о Бургдорфе?

Мюллер. Он был типа Бормана, но не так опасен. Все время пытался произвести на Гитлера впечатление и нравился фюреру. Возможно, потому, что отличался подобострастием.

Следователь. Предполагается, что он оставался в бункере и после исчезновения Гитлера.

Мюллер. Так оно и было, но перед самым концом всего он уехал. Сразу после 20-го мы стали отправлять секретариат, чиновников и прочих. Не всех, конечно. Некоторые остались, с обоюдного согласия, и потихоньку скрылись кто куда, воспользовавшись всеобщей суматохой. Помню, что Бургдорф в один из дней тоже куда-то исчез.

Следователь. Он сейчас сотрудничает с нами.

Мюллер. Если вы это знаете, зачем спрашиваете меня?

Следователь. Я называю фамилии по списку. Прошу продолжать.

Мюллер. Хорошо. Но позвольте вам заметить, что ситуация в ту, последнюю, неделю была такой... Хаос был таким, что вряд ли даже через несколько дней кто-либо мог бы восстановить в памяти более или менее определенно все, что там происходило. Не забывайте, что я достаточно опытный полицейский с большим стажем и неплохой школой еще со времен Мюнхена, но даже мне нелегко расставить по местам факты и события того времени. Главное" конечно, я помню хорошо, но за мелкие эпизоды, за их точность и последовательность ручаться не могу.

Следователь. Это я понимаю, генерал... Что вы можете сказать о посланнике Хевеле?

Мюллер. Хевель... Гитлер и он - давние друзья. Фюрер любил его. Они были вместе в Мюнхене еще тогда, 9 ноября. Хевель тоже улетел, хотя жутко боялся самолетов. После одного случая в воздухе.

Следователь. Вы сказали "в Мюнхене"? Но мы знаем, что он был в эти дни в Берлине.

Мюллер. Я говорил о 9 ноября 1923 года. О дне путча. Хевель тогда учился в университете и выступил заодно с Гитлером.

Следователь. Вы также упомянули о случае в воздухе...

Мюллер. Да, Хевель был ранен во время авиакатастрофы. С тех пор он боялся летать. Я знаю это ощущение на своем опыте. В этой войне со мной случилось нечто подобное.

Следователь. Вы горели в самолете?

Мюллер. Нет, но самолет упал.

Следователь. Понимаю... Теперь поговорим о пилоте Беце.

Мюллер. Уверен, он тоже улетел из Берлина. Гитлер предпочел, чтобы самолетом в тот день управлял Бауэр, его основной пилот, а Бец был первым помощником Бауэра. Так что он определенно улетел.

Следователь. Мы тоже в этом уверены, потому что уже допрашивали его. Что насчет доктора Штумпфеггера?

Мюллер. Он остался. Гитлер отстранил Мореля от обязанностей своего врача, потому что у того были нелады с сердцем. Но у Штумпфеггера было все в порядке со здоровьем, однако Гитлер сказал, что ему вообще не нужен врач, и Штумпфеггер даже не узнал, что его включили в список.

Следователь. Так, теперь Гросс.

Мюллер. Он был специалистом по Южной Америке, и я сказал Гитлеру, что его присутствие может навести преследователей на мысль о возможном местопребывании самого Гитлера. Он вообще не знал этого Гросса.

Следователь. Тогда как же тот попал в список?

Мюллер. Мое упущение. Гитлер хотел получить более точные сведения о некоторых возможных местах своего пребывания, и я обратился к Гроссу. Гитлер даже намеревался увидеться с ним, но потом раздумал. Гросс не поехал с ним.

Следователь. А госпожа Браун?

Мюллер. Разумеется, поехала. Думаю, Гитлер действительно любил ее... так, как умел. Да, больше всего он любил эту женщину и свою собаку. Их он взял с собой.