Вторник, 3 декабря, 2002

Факты, как видим, предельно ясны. Однако события, приведшие Америку к катастрофе в Перл-Харборе, никогда не были удовлетворительно объяснены в американской историографии. О внезапности японской атаки написаны сотни томов и статей; но была ли она так неожиданна и внезапна, как это принято считать? Безусловно, была - для тех, кто нес службу на кораблях, береговых батареях и аэродромах Перл-Харбора. А для высшего руководства страны, точнее наивысшего?

Внутриполитическая обстановка в Соединенных Штатах, на фоне которой суждено было разыграться трагедии в Перл-Харборе, определялась стойким изоляционизмом, набравшим силы в годы Великой депрессии. Большинство американцев считали, что тяжелейшие беды тех лет произошли из-за бывших союзников по Первой мировой войне. Эти настроения не ослабли и к началу Второй мировой. Более того, их долго придерживался и президент Рузвельт. "Я надеюсь, - заявил он в радиообращении к гражданам страны на третий день после гитлеровского нападения на Польшу, когда Англия и Франция объявили войну фашистской Германии, - что США будут в стороне от этой войны".

Трудно было предположить, что нападение будет предпринято именно на военно-морскую базу, расположенную всего в 200 милях от Сан-Франциско - и почти в 3600 милях от Токио. Тем не менее еще в январе 1941 г. американский посланник в Японии Джозеф Грю сообщил госдепартаменту о том, что вооруженные силы Японии планируют - в случае "затруднений" с США - внезапное массированное нападение именно на Перл-Харбор. Тогда же министр военно-морских сил США Фрэнк Нокс, признавая возможность такого нападения, за десять месяцев до атаки направил письмо военному министру Генри Стимсону, в котором, в частности, указал:

Пророческой оказалась и оценка ситуации контр-адмиралом Беллинджером. В докладе, отправленном военному руководству в апреле 1941 года (за семь месяцев до катастрофы), указывалось на возможность нападения именно на флот в Перл-Харборе.

Любопытно, что информация о готовящемся нападении японцев на американскую базу поступала и в СССР - от Рихарда Зорге. В начале октября, за два месяца до "внезапного" нападения, он сообщил в Москву, что Перл-Харбор будет атакован в течение 60 дней; эта информация, согласно американским источникам, была доведена Кремлем до Вашингтона. Наконец, из недавно рассекреченных в Америке документов стало известно о встрече, которую германский посланник в США Ганс Томсен в середине ноября 1941-го назначил нью-йоркскому бизнесмену Малколму Ловеллу. Нацистский дипломат, зная о связях этого бизнесмена с Белым домом, рассказал ему о предстоящем японском ударе. В свою очередь, Ловелл немедленно сообщил об этом одному из шефов американской разведки, Вильяму Доновану, который в тот же день передал полученную информацию лично президенту. До нападения на Перл-Харбор оставалось менее трех недель.

Но никаких мер не было принято. Более того, 14 октября 1941 г. командирам кораблей, находящимся в районе Гавайских островов, был передан приказ, очень напоминающий печально известное сообщение ТАСС от 14 июня того же года: "Никакая ответственная иностранная держава не будет провоцировать войну нападением на наш флот или базу..."

На этом же совещании был принят документ, в котором США выдвинули Японии заведомо невыполнимые требования: вывести войска из Китая и восстановить положение, существовавшее до начала японской экспансии на Дальнем Востоке. Никогда в ходе американо-японских переговоров США не выдвигали столь радикальные требования; по существу, это был ультиматум, который торопил Японию с началом военных действий. На следующее утро он был передан японской стороне.

Знали ли о нем военные руководители Америки? Да. Но не от Рузвельта: ультиматум был принят после того, как руководители армии и флота покинули совещание у президента. Военные узнали о нем из дешифрованной телеграммы, направленной в Токио ошеломленным японским послом.

Наконец, вечером 6 декабря - менее чем за сутки до Перл-Харбора - Рузвельт получил расшифрованную японскую ноту, которую японские дипломаты должны были вручить ему на следующий день. Но эта нота, фактически объявлявшая войну Америке, не была своевременно доведена до командования флотом. Никакого предупреждения командованию базы на Гавайях отправлено не было...

Стратегия американского руководителя определялась, конечно, чрезвычайной международной обстановкой и особенностями внутреннего положения в стране, только начавшей выходить из пропасти Великой депрессии. Только учитывая это, можно попытаться понять мотивы политики Рузвельта и его тяжелое решение. Кем он был в момент его принятия - последователем великого циника Макиавелли или военным стратегом, который, отвлекая противника от направления главного удара, посылает в ложный прорыв обреченный на гибель гарнизон?

Президент Линдон Джонсон, который в тридцатых годах был рузвельтовским протеже, сказал однажды: "Рузвельт был противоречивой фигурой, и мы должны оставить разрешение этих противоречий Истории". Может быть, сейчас именно это и происходит.