Я не мог найти этого человека больше года. “Сын Отто Скорцени? Любимца Гитлера?” — “Да. Он упоминал его в мемуарах, выпущенных в 1951 году в Мадриде.” — “А как его фамилия?” — “Да тоже Скорцени... наверное”. Мне перезвонили: “Извините, в Мадриде не числится читателя по фамилии Скорцени.” — “Может, в Барселоне?” Через три месяца вновь раздался звонок: таких в Барселоне нет и в помине. Когда я уже совсем решил плюнуть на поиски сына эсэсовца, у меня, как сказал классик, зазвонил телефон. Ночью. Звонили из США, куда я тоже уже неоднократно обращался. “В Мюнхене расположен Союз бывших военнослужащих войск СС. Вполне возможно, вам помогут там”. Там действительно помогли. Родившийся в 1950 году внебрачный сын Отто Скорцени, как оказалось, носит вполне португальскую фамилию да Коста, живет на севере Мадрида и считает себя немцем по национальности.
...Моему звонку сеньор Альберто да Коста не слишком обрадовался. Он не афиширует, кто его отец, потому что не хочет навредить своему бизнесу. Сын Скорцени — совладелец довольно крупной туристической фирмы, организующей в том числе поездки в Израиль (!) и Россию (!!). Многим его партнерам в этих странах (особенно в Израиле) не слишком бы понравилось, что с ними работает потомок фаворита Гитлера. “Интервью? А откуда вы, черт возьми, узнали мой телефон! — первые слова г-на да Коста не оставляли сомнения, что встретиться с ним будет трудно. — Вы поймите, мне это не нужно. Зачем? Кроме проблем, мне это интервью больше ничего не принесет. Перезвоните через месяц”. Потом меня попросили позвонить еще через месяц. Потом еще... Спустя полгода, случайно оказавшись в командировке в Мадриде совершенно по другому делу, я имел наглость постучаться в дверь особняка сына Скорцени. Меня порядочное время продержали за воротами, пока велись переговоры через домофон. В конце концов дверь все-таки открыли. “0'кей, — сказал мне крепко сбитый рыжий мужик в белой рубашке, — дайте сюда ваш фотоаппарат, я не хочу потом любоваться своим снимком в вашей газете. У вас есть полчаса. Потом — выметайтесь”.
— (Изучая паспорт и удостоверение.) Надо же, действительно из России. Знаете, мой отец признавался, что недооценил русских. Здесь, в Мадриде, он опасался спецслужб Сталина. Говорил, что ходил по улицам, чувствуя на себе оптический прицел — ему казалось, что за ним круглосуточно наблюдают агенты КГБ. Он не выходил на улицу один вечером: “Если бы я был на месте Сталина, я бы организовал мое похищение в 5 минут — усыпил бы и вывез в дипломатическом багаже. А уж прихлопнуть меня еще легче. Господи, ну почему он этого не делает?!” В таком состоянии он находился лет 20. Скорцени, как диверсант, просчитывал все варианты районов города, откуда его легче убить или похитить — сменил много квартир, часто увольнял охрану, регистрировал свою фирму (отец занимался строительным бизнесом) на подставных лиц. Кстати, охрана ему была нужна только на случай, если нападут сразу человек десять. Меньшее количество Скорцени попросту уложил бы на месте сам.
— Это правда, что он контактировал с сотрудниками посольства СССР?
— Правда. Я не знаю, что это были за русские, но они общались с ним по поводу его участия в захоронениях золота СС. Насколько я понимаю, это были не простые дипломаты, а старшие офицеры КГБ. Отец остался единственным свидетелем трех подобных операций в Австрии, где спрятали золото на $120 млн. Захоронения впоследствии обнаружили, но русские считали, что в январе 1945 года Скорцени также спрятал три сотни изумрудов в окрестностях Кракова. Переговоры были секретными, чем они закончились, я так и не узнал. Но, по-моему, отцу не поверили, что он никаких изумрудов в глаза не видел.
— Возможно, ваш отец открыл тайну захоронений золота разведке США, что и позволило ему впоследствии скрыться от правосудия...
— Бред. Американцы имели на него большой зуб за то, что он руководил спецоперациями СС во время прорыва в Арденнах. Он платил им взаимностью, считая полными идиотами. Скорцени часто вспоминал, как в декабре 1944 года группа переодетых эсэсовцев, говорящая, как прирожденные англичане, была арестована на бензоколонке после того, как один из них сказал солдату-заправщику: “Petrol, please”. (“Бензин, пожалуйста”.) Не успели они отъехать, как их задержала военная полиция: их вежливость показалась подозрительной.
— Но ходят слухи, что из лагеря в Дармштадте, откуда Скорцени в 1948 году бежал в Испанию, он скрылся с помощью американцев...
— Тоже ерунда. Там была полная анархия. Все спокойно ходили за сигаретами в ларек, расположенный в полукилометре от лагеря. Однажды Скорцени туда вышел и попросту не вернулся. Его хватились только через два дня. Ловить отца, разумеется, уже было поздно — он был достаточно умным человеком.
— И ко всему прочему — чудовищно жестоким и безжалостным...
— Сразу хочу сказать вам — я не сторонник Адольфа Гитлера. Но вместе с тем учтите, что я не собираюсь обливать отца грязью.
Да, они с матерью не ужились, однако это не значит, что лично у нас были плохие отношения. Да, он состоял в звании полковника СС, а тому, что творили эсэсовцы, не существует оправдания. Однако не забывайте — шла война... Отец не был, разумеется, ангелом, но и не был таким зверем, как, например, врач Освенцима Иозеф Менгеле, живьем замораживавший заключенных.
— То есть вы хотите сказать, что Скорцени вообще не убивал людей?
— Нет, не хочу. Но он стрелял в отлично обученных, вооруженных солдат армии противника, а не в мирных жителей, никогда не участвовал в массовых расстрелах и не фотографировался рядом с виселицами. Я не случайно упомянул Освенцим — отец рассказывал мне, что в 1942 году ему предлагали пост коменданта этого лагеря, но он отказался. Хотя Скорцени и не отрицал, что был хладнокровным профессиональным убийцей, для которого человеческая жизнь — такая же мелочь, как кружка пива. Но в то же время он в жизни своей не убил ни одной женщины или ребенка.
— Тем не менее, насколько я понимаю, он не особенно возражал, если их убивали его менее щепетильные сослуживцы...
— А тогда никто не возражал. Это было равносильно смерти.
— ...и кроме того, насколько мне известно, Скорцени участвовал в казнях и пытках участников июльского заговора 1944 года на Гитлера.
— Это так, но ведь заговорщики тоже были военными. Гитлер поручил Скорцени “заняться” частью покушавшихся, поскольку безмерно доверял ему как сотруднику своей личной охраны. Он любил Скорцени, и было бы глупо это скрывать. Отцу позволялось многое — даже открытое хамство в отношении дам и приход пьяным на партийное собрание, чего Гитлер, как весьма хорошо воспитанный человек, не терпел. Что вы на меня так смотрите?
Я уже сказал, что я не нацист, но глупо было бы игнорировать какие-то очевидные вещи. Гитлер любил возиться с детьми, никогда не садился в присутствии дам и вообще был очень вежлив. Детей, кстати, специально проверяла его служба безопасности. Если ребенок не был арийцем в седьмом колене — на руки к фюреру он попасть никак не мог. Из шести детей Геббельса Гитлер в разное время потрепал по щечке только двоих. Почему — Бог его знает — ведь все они от одного отца и одной матери. Но мне точно не светило попасть в его объятия, потому что моя мать — наполовину португалка, наполовину испанка. А прабабка и вовсе родом из Марокко.
— Как же ваш отец “закрутил”, если так можно выразиться, роман с матерью? Ведь в нацистской Германии подобная связь считалась кошмарным сном: ариец и женщина другой национальности... За это даже сажали в тюрьму.
— Вначале отец был просто влюблен в фюрера. Он считал его богом. Потом пришло прозрение. Как говорил отец, он только спустя много лет начал понимать какие-то неприятные стороны Гитлера. Он с удивлением вспоминал, что у фюрера вечно пахло изо рта, были сальные немытые волосы, а в конце войны прибавился еще и сильный запах пота. Но тогда он этого не замечал. Естественно, он не пошел бы тогда ни на какие отношения с неарийкой. Однако моя мать могла сломать любой комплекс — она была очень красивой женщиной. Они познакомились на пляже в Лиссабоне, и Скорцени сразу потерял голову. Разошлись они быстро — мать была горячей, экспрессивной, отец — напротив, очень спокойным. Лед и пламень в принципе не могут соединиться. Может быть, для него это был минутный эпизод. Уже в шестьдесят лет он часто попадал в больницы, и всякий раз, когда оттуда выписывался, оказывалось, что Скорцени обязательно соблазнял девушку из обслуживающего персонала. Женщины млели перед ним, как кролики перед удавом. Он рассказывал, что совратил молоденькую жену какого-то крупного чиновника НСДАП прямо во время званого обеда в рейхсканцелярии. Ее муж ничего не заметил, когда супруга вернулась после получасового отсутствия с блеском в глазах. Отец был человеком большой физической силы — мог нажатием пальца легко задвинуть в стену гвоздь, согнуть монету в пять марок, каждое утро до 50 лет бегал дистанцию в три километра. Мог пить всю ночь и утром прийти на службу — и никто не замечал, что он был пьян.
— Говорят, что у Скорцени по этому поводу была огромная “звездная болезнь”. Он был так избалован, что уже не знал, чего хотеть.
— Да, он был самолюбив. Знаете, так часто случается, когда женщины лежат у твоих ног, у тебя много денег и карьера движется вверх, подобно ракете: ведь он уже в 35 лет был штандартенфюрером СС — должность, соответствующая генерал-лейтенанту вермахта. Отец со смехом вспоминал, как они пошли арестовывать в октябре 1944 года тогдашнего правителя Венгрии Хорти — охрану обезвредили без звука, но “объект” стал звать на помощь. Скорцени был болен гриппом, он постоянно сморкался — вот этот-то платок он и засунул Хорти в рот в качестве кляпа. Диктатора закатали в его же ковер и так понесли по лестнице вниз. Потом Хорти тоже заболел совершенно жутким гриппом, явно заразившись от этого платка.
Муссолини же отцу абсолютно не понравился как человек. Он говорил, что второй раз лучше бы застрелился, чем пошел его спасать. Вместо благодарности, когда группа коммандос СС во главе с отцом похитила его из-под ареста в сентябре 1943 года, Бенито написал Гитлеру кляузу. Мол, коммандос обращались с ним недостойно его статуса, один раз назвали “старой свиньей” и, когда он однажды не смог быстро идти, грубо тащили под руки. Отцу здорово влетело от Гитлера.
— Хотя бы под старость Отто Скорцени сожалел о том, что сделал? Ему никогда не снились люди, которых он убил?
— Это ваш последний вопрос. Нет, не снились.
Из досье
Наиболее известный командир диверсионных подразделений войск СС штандартенфюрер Отто Скорцени родился 12 июня 1908 года в Вене в семье инженера. Окончил Венский университет, в 1930 году вступил в национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП), через девять лет был зачислен в полк личной охраны Адольфа Гитлера, принимал участие в боевых действиях на территории Франции и СССР. В 1943 году приглашен Вальтером Шелленбергом на работу в отдел внешней разведки “Аусланд-СД” Главного управления имперской безопасности (РСХД) — в его обязанности входило руководство диверсионной деятельностью в зарубежных странах. 13 сентября 1943 года совершил молниеносную операцию по освобождению низложенного итальянского диктатора Муссолини, что принесло ему славу национального героя. В октябре 1944 года похитил венгерского регента Хорти, собиравшегося сдаться советским войскам. В декабре того же года Гитлер поручил Скорцени захватить в плен командующего войсками США Эйзенхауэра, для чего 2000 эсэсовцев, великолепно знающих английский язык и одетых в американскую форму, на американских джипах забросили в тыл армии США. Однако операция сорвалась. 15 мая 1945 года Скорцени был арестован и помещен в лагерь, но в 1948 году бежал из-под охраны. Вскоре поселился в Испании, где вел довольно тихий образ жизни. Умер 5 июля 1975 года в Мадриде.