Во второй декаде октября 1924 года в "Правде" появился некролог, подписанный Карлом Радеком. Он начинался тщательно обдуманными словами: "В Берлине скончался от удара в возрасте 55 лет Гельфанд-Парвус. Молодое поколение знает это имя как имя предателя рабочего класса, как имя не только социал-патриота, но человека, объединяющего в своем лице вдохновителя германской социал-демократии и спекулянта. Но старое поколение революционеров, старое поколение русских социал-демократов и участников рабочего движения Германии помнит Парвуса другим, помнит его как одного из лучших революционных писателей эпохи II Интернационала. Парвус - это часть революционного прошлого рабочего класса, втоптанная в грязь". О человеке, в память которого его тайный почитатель и явный противник Радек переосмыслил известный образ "розы на кресте современности", об Израиле-Александре Лазаревиче Парвусе-Гельфанде (1867 - 1924), о закулисном режиссере исторических событий, без которого, может быть, не случилась бы Октябрьская революция, намерен рассказать здесь автор. Рассказать - volens nolens - сугубо эскизно, фрагментарно, в форме двух-трех набросков, посвященных малоизвестным эпизодам сложной биографии Парвуса.

В Германии Парвус с феноменальной быстротой сделал карьеру партийного журналиста и признанного теоретика немецкой социал-демократии. К концу 90-х годов XIX века он был деятельным участником всех политических дискуссий в СДПГ. Широкие возможности распахнуло перед ним назначение на пост главного редактора "Sachsische Arbeiterzeitung" ("Саксонской рабочей газеты") в Дрездене, где и были помещены его знаменитые статьи против оппортунизма Эдуарда Бернштейна, принесшие ему европейскую славу. В особенности его голос был услышан молодым поколением европейских социалистов. Фактически от их имени Карл Радек давал такую оценку журналистике Парвуса в 1924 году: "Эта газета под его редакцией являлась первой и притом блестящей попыткой постановки революционной ежедневной марксистской газеты. В этой газете в первый раз после Маркса и Энгельса давалось действительно марксистское объяснение мировых событий".

В 1896 году произошла встреча Парвуса с Потресовым, в 1899 году Парвус совершил нелегальную поездку в Россию, где обсуждал с русскими социалистами план издания за границей газеты. К тому времени Парвус перебрался в Мюнхен. В 1900 году в баварскую столицу прибыли сначала Ленин и Потресов, а потом - Мартов. Они связались с Парвусом, и тот убедил их наладить издание газеты именно в Мюнхене. В ноябре первый номер "Искры" на папиросной бумаге вышел в свет. "На своей квартире в Швабинге Гельфанд оборудовал нелегальную типографию с современным печатным станком, имевшим специальное устройство, которое позволяло мгновенно рассыпать набор, - это была мера предосторожности против возможных налетов полиции. На этом станке было отпечатано восемь номеров "Искры". Редколлегия "Искры" оставалась в Мюнхене до начала 1902 года. Все это время Гельфанд занимал положение, которое его вполне устраивало. Он был хозяином и посредником, осуществлявшим связь между двумя мирами. Разногласий между ним и Лениным тогда еще не было. Он согласился писать для русской прессы о немецком социалистическом движении и с удовольствием знакомил молодое поколение русских социалистов с немецкими товарищами" (З.Земан, В.Шарлау. Парвус - купец революции).

Стоит упомянуть еще один русский проект Парвуса, который в конце концов стоил ему доброго социалистического имени. Постоянно нуждавшийся в деньгах Парвус учредил летом 1902 года издательство "Verlag slawischer und nordischen Literatur" (Издательство славянской и северной литературы). Предпринимательская идея, которая должна была обогатить Парвуса, основывалась на том, что Россия не подписала Бернскую конвенцию 1896 года по охране авторских прав. Русские авторы не подпадали под ее защиту, их произведения можно было свободно публиковать за границей и не делать им никаких отчислений. Парвус предложил издавать русских авторов малыми тиражами - 100 экземпляров, - на основе чего можно было бы защищать в Западной Европе их авторские права. Но Парвус благоразумно сделал руководителем нового издательства своего приятеля Юлиана Мархлевского. Единственной громкой акцией нового издательства было заключение соглашения с Максимом Горьким, пьеса которого "На дне" имела огромный успех в Германии. Парвус летом 1902 года для встречи с Горьким выезжал в Россию, и на железнодорожной станции в Севастополе, на берегу Черного моря, они ударили по рукам: писатель дал полномочия издателю защищать его авторские права в Западной Европе: Парвус получал 20 процентов от вырученных сумм, Горький - четверть от остатка, РСДРП - все остальное. Но ни Горький, ни РСДРП не получили от него ни копейки. Когда в 1905 году они потребовали от Парвуса отчета, разгорелся скандал, ибо никаких денег у того больше не было. Парвус предоставил расхлебывать заваренную им кашу Мархлевскому, а тому ничего не оставалось, кроме как объявить себя банкротом.

Из-за чего разгорелся сыр-бор? По подсчетам большевиков, Парвус незаконно присвоил около 130 тысяч марок, которые по соглашению между Горьким и Парвусом должны были отойти большевистской партии. Цифры были взяты не с потолка: только в Берлине, в театре Макса Рейнхардта "На дне" в его постановке прошла более 500 раз - с аншлагом. Аналогичным образом дело с пьесой обстояло и в других городах Германии. В 1907 году в дело вмешался сам Горький: во время пребывания в Германии он подал на Парвуса жалобу в исполнительный комитет СДПГ. По словам Горького, Парвус прикарманил всю огромную сумму, а в ответ на недоуменное письмо к нему Горького "вежливо" сообщил, что деньги израсходованы им на путешествия в Италию. Донельзя раздосадованный писатель посоветовал исполкому СДПГ "надрать уши" Парвусу. Дело Парвуса разбирала в обстановке совершенной секретности созданная исполкомом специальная следственная комиссия в составе А.Бебеля, К.Каутского и К.Цеткиной (так правильно, ибо муж Клары, Осип Цеткин, был русским подданным, а она носила его фамилию). Решение комиссии не было обнародовано. Во время Первой мировой войны эта темная история вновь всплыла: ее вытащили на свет Бурцев и Алексинский, чтобы еще раз охаять Парвуса. Тот пообещал постепенно выплатить все свои долги, а Горький упрекнул журналистов в искажении фактов, но не посчитал нужным их опровергнуть и прояснить суть конфликта интересов. Тем не менее обида сидела в нем настолько глубоко, что он вспомнил о мошенничестве Парвуса по самому неудачному поводу - в связи со смертью Ленина. Парвус же все-таки расплатился по своим долгам с большевиками, но при самых неожиданных обстоятельствах и не из своего кармана.

Переехав в ноябре 1910 года в Константинополь, Парвус в точном соответствии с грибоедовской строкой, "шел в комнату, попал в другую". Троцкий договорился с "Киевской Мыслью", и та заказала Парвусу цикл статей о Турции и Балканах. Первые месяцы в Константинополе Парвус и вел себя как умный, но бедный журналист: "Часто мне приходилось ступать крайне осторожно, - писал он об этом периоде своей жизни, - чтобы никто не заметил дыр на моих подметках".

По роду своих политических и торговых занятий Парвус познакомился с неким доктором Максом Циммером, уполномоченным германского и австрийского посольств по делам антироссийских националистических движений, которые финансировались Германией и Австро-Венгрией. В начале января 1915 года Парвус попросил Циммера устроить ему встречу с германским послом в Турции фон Вангенхаймом, который принял его 7 января. Негоциант-социалист заявил германскому послу: "Интересы германского правительства полностью совпадают с интересами русских революционеров. Российские демократы могут добиться своих целей только при условии полного разрушения самодержавия и разделения России на отдельные государства. С другой стороны, Германии не удастся добиться полного успеха, если в России не произойдет революция. Кроме того, даже в случае победы Германии Россия будет представлять для нее немалую опасность, если Российская империя не распадется на отдельные независимые государства". Чтобы превратиться в более дееспособную силу революции, русские социал-демократы должны объединиться, но на проведение объединительного съезда нужны значительные финансовые средства. На следующий день, 8 января, фон Вангенхайм направил МИД Германии шифр-телеграмму с подробной информацией о беседе с Парвусом, выразил свое благожелательное отношение к его идеям и передал его просьбу лично представить в МИД выработанный план выведения России из войны посредством революции. Уже 10 января государственный секретарь МИД Ягов телеграфировал в Генеральный штаб: "Пожалуйста, примите д-ра Парвуса в Берлине". Парвус отправился из Константинополя в Берлин с заездом на Балканы и в Вену.

В конце февраля Парвус был принят в МИД Германии государственным секретарем Яговым, в беседе участвовали представитель министерства обороны Ризлер (доверенное лицо рейхсканцлера) и вернувшийся из Турции Циммер. Протокол беседы не велся, но по ее итогам Парвус подал 9 марта в МИД меморандум на 20 страницах, который является подробным планом свержения самодержавия в России и ее расчленения на несколько государств. Этот уникальный документ доступен сейчас и неспециалистам: он полностью опубликован в книге Элизабет Хереш "Тайные дела Парвуса. Купленная революция" (Elisabeth Heresch. Geheimakte Parvus. Die gekaufte Revolution. Muenchen: Langen Mueller. - 2000). План содержал три важнейших пункта и прибавление. Во-первых, Парвус предлагал оказать поддержку партиям, борющимся за социальную революцию в России, прежде всего большевикам, а также националистическим, сецессионистским движениям. Во-вторых, он считал своевременным разложить Россию посредством пропаганды. В-третьих, ему представлялось важным организовать международную кампанию в прессе против России. В прибавлении, написанном позже, чем основной текст меморандума, Парвус прямо требовал "взять в работу" следующие пункты: "1. Финансовая поддержка социал-демократической фракции большинства, которая всеми средствами ведет борьбу с царизмом. Ее лидеров надо искать в Швейцарии. < ... > 5. Розыск определяющих фигур русской социал-демократии и русских социалистов-революционеров в Швейцарии, Италии, в Копенгагене и Стокгольме и поощрение их устремлений, поскольку они решились на энергичные и непосредственные действия против царизма".

"В середине марта 1915 года Гельфанд становится главным консультантом германского правительства по вопросам революционного движения в России. Его задание состояло в организации объединенного фронта европейских социалистических сил, направленного против царского режима, и в помощи социалистическим организациям в России в деле приближения страны к краху за счет пропаганды пораженческих взглядов, забастовок и саботажа. В конце марта он получил от министерства иностранных дел первый миллион марок (10 миллионов марок по современному курсу. - С.З. ) на эти цели. По его просьбе деньги, "за исключением потерь, связанных с обменом валюты", были переведены в Бухарест, Цюрих и Копенгаген. Кроме того, министерство иностранных дел аннулировало распоряжение 1893 года, запрещавшее Гельфанду жить в Пруссии. Полиция выдала ему паспорт, который освобождал его от всех ограничений". Революция в России - такова была цена, которую надо было заплатить Парвусу за свою новую родину, за свое прусское гражданство. Ведь это он в молодости, гонимый прусскими властями, спрашивал своего Parteigenosse: "Вы не знаете, где можно купить родину подешевле?"

И поскольку путь к сотрудничеству с лидером большевиков и большевистским подпольем в России был для Парвуса заказан, он избрал другой путь: создание собственной организации, которая должна была стать настолько сильной и эффективной, в том числе в финансовом отношении, чтобы влиять на события в России. Штаб-квартиру этой проектируемой организации Парвус решил расположить в Скандинавии, в Копенгагене и Стокгольме, через которые осуществлялись нелегальные связи русской эмиграции с Россией, Германии - с Западом и Россией. Прежде всего Парвус создал в Копенгагене Институт научного и статистического анализа (Институт изучения последствий войны) как легальную крышу для конспиративной деятельности и сбора информации и объявил набор сотрудников института в Швейцарии. Парвус вывез из Швейцарии пять человек, обеспечив им беспрепятственный проезд через Германию, предвосхитив тем самым знаменитую историю с "пломбированными вагонами". Парвус чуть было не заполучил в сотрудники своего института Николая Бухарина, который отказался от этого предложения только по жестким настояниям Ленина. Зато Ленин дал Парвусу в подручные своего близкого друга и помощника Якова Фюрстенберга-Ганецкого - кстати, бывшего члена ЦК РСДРП. Не ограничившись этим, Парвус создает и экспортно-импортную компанию, которая специализировалась на тайной торговле между Германией и Россией и из своих доходов финансировала революционные организации в России. Под свою компанию Парвус получил от германских властей специальные лицензии на импорт и экспорт.

Параллельно Парвус энергично готовил день "Х" в России: им должна была стать очередная годовщина "кровавого воскресенья", 22 января 1916 года. В этот день планировалась всеобщая политическая стачка, которая должна была если не похоронить, то максимально расшатать царский режим. На каждого забастовщика Парвус заготовил то ли три шиллинга, то ли полторы марки (15 марок по нынешнему курсу) вспомоществования в день. 29 декабря 1915 года он получил свой миллион рублей на революцию в России, а 11 января следующего года забастовали десять тысяч рабочих в Николаеве. 22 января их поддержали 45 тысяч забастовщиков в Петрограде. Забастовки вспыхивали то там, то тут, но не такие многочисленные, как рассчитывал Парвус. Революции не произошло, и германское руководство зачло это Парвусу в поражение. В течение года к Парвусу не обращались из Берлина по поводу организации подрывной деятельности в России.

Ситуацию Парвуса изменила только Февральская революция в России. В обстоятельной беседе с графом Брокдорфом-Ранцау он высказал свое убеждение в том, что возможны только два варианта отношений Германии с Россией: или германское правительство решается на широкую оккупацию России и разрушение имперской государственной системы, расчленение России на несколько зависимых от Германии государств, или оно заключает быстрый мир с Временным правительством. Для самого Парвуса были равно неприемлемы оба варианта: первый был связан с риском могучего подъема патриотизма русского народа и, соответственно, боевого духа русской армии; второй - с замедлением выполнения революционной программы Парвуса. Для того чтобы был возможен еще и третий вариант, Парвусу позарез был нужен Ленин. Ленин не в Швейцарии, а в России. Парвус решил действовать, заручился поддержкой Генерального штаба и доверил Фюрстенбергу-Ганецкому сообщить Ленину, что для него и для Зиновьева в Германии устроен железнодорожный коридор, не уточняя, что предложение исходит от Парвуса. В Цюрих выехал в качестве сопровождающего лица сотрудник Парвуса Георг Скларц. Ответ Ленина через Зиновьева телеграммой Фюрстенбергу был скорее отрицательным, чем положительным: "Письмо отослано. Дядя (то есть Ленин. - С.З.) хочет знать больше. Официальный проезд для отдельных лиц неприемлем. Пишите экспресс-почтой Варшавскому, Клусвег 8". Неаккуратные действия прибывшего в Швейцарию Скларца побудили Ленина резко прервать переговоры. История с отъездом двух групп русских социалистов из Швейцарии через Германию в Россию развивалась уже без прямого участия Парвуса.9 апреля 1917 года Парвус узнал от Брокдорфа-Ранцау о дне отъезда русских эмигрантов из Цюриха. Он сразу же сообщил в МИД Германии, что собирается встречать русских в Швеции. Его попытки залучить на встречу кого-то из руководителей СДПГ - Эберта, Шейдеманна или Байера - успехом не увенчались, зато Парвус впервые в жизни получил от них мандат, удостоверявший его право вести переговоры от имени исполкома СДПГ. Главной целью Парвуса был контакт с Лениным, и его должен был обеспечить Фюрстенберг-Ганецкий, который встречал Ленина и его спутников в Мальме и провожал их до Стокгольма. Ленин отказался от встречи с Парвусом: после поездки в "пломбированном вагоне" через Германию с таинственной остановкой он перестраховывался. Роль главного переговорщика с Парвусом со стороны большевиков взял на себя Радек: 13 апреля они беседовали в обстановке полной секретности целый день. Видимо, тогда Парвус напрямую предложил поддержку большевикам в предстоявшей им борьбе за власть в России, а они в лице Радека ее приняли. Русские эмигранты двинулись дальше в Финляндию, а Парвус - в германское посольство к Брокдорфу-Ранцау. Он был затем вызван в германский МИД, где состоялась абсолютно секретная, без протокола беседа Парвуса с государственным секретарем Циммерманном. Еще 3 апреля минфин Германии по распоряжению МИД выделил Парвусу 5 миллионов марок на политические цели в России; видимо, Циммерманн договаривался с Парвусом об использовании этих огромных средств. Из Берлина Парвус отбыл снова в Стокгольм, где находился в постоянном контакте с членами заграничного бюро ЦК Радеком, Воровским и Фюрстенбергом-Ганецким. Через них шла перекачка германских денег в Россию, в большевистскую кассу. Письма Ленина из Петрограда Фюрстенбергу-Ганецкому пестрят фразами: "Мы все еще не получили от вас денег". Этот финансово-переговорный non-stop Парвуса прервался в июле 1917 года, когда в Петрограде грянул скандал, связанный с изобличением прессой связей большевиков с Парвусом и факта получения ими германских денег. Парвус скрылся в Швейцарии. Уже 8 августа была опубликована его брошюра "Мой ответ Керенскому и компании". Фюрстенберг-Ганецкий и Воровский требовали от Парвуса подтвердить под присягой, что он не передавал деньги большевикам ни через них, ни через кого-либо другого. От присяги Парвус благоразумно ушел, а в брошюре написал: "Я всегда, всеми имеющимися в моем распоряжении средствами поддерживал и буду поддерживать российское социалистическое революционное движение. Скажите вы, безумцы, почему вас беспокоит, давал ли я деньги Ленину? Ни Ленин, ни другие большевики, чьи имена вы называете, никогда не просили и не получали от меня никаких денег ни в виде займа, ни в подарок". Парвус сделал то, чего от него добивались большевики, за вычетом присяги.

Под ее влиянием Парвус совершил поступок, который для человека его разбора был по меньшей мере странным. О нем пишет Радек как пристрастный очевидец: "В личном разговоре Парвус просил, чтобы после заключения мира ему было разрешено Советским правительством приехать в Петроград; он готов предстать перед судом русских рабочих и принять приговор из их рук, он убежден, что они поймут, что он в своей политике не руководствовался никакими корыстными интересами, и позволят ему еще раз стать в ряды русского рабочего класса, чтобы работать для русской революции. Приехав в Петроград с известиями о положении в Германии, я передал Ильичу и просьбу Парвуса. Ильич ее отклонил, заявив: нельзя браться за дело революции грязными руками. Как видно из Брошюры Парвуса, изданной после брест-литовских переговоров, он думал, что большевики пойдут на сделку с германским империализмом и что ему, окруженному ореолом человека, который помог заключить компромиссный мир, удастся еще сыграть крупную роль в русской революции. Это была уже мечта политического банкрота". Последнюю жестокую реплику подсказала Радеку сама сюрреалистическая реальность Советской России.