ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ ХХ ВЕКА

ТАЙНЫ ВОЙНЫ

ЧУДО МИДУЭЯ

ЧУДО У ОСТРОВА МИДУЭЙ 

ОКОНЧАНИЕ

Смелые люди

Нежный рассвет окрасил небо над Тихим океаном. Наступило утро 4 июня. Адмиралы Спрюэнс и Флетчер с нетерпением ожидали рассвета, решая тактическую задачу. Их ударные оперативные группы находились в 10 милях друг от друга. Между 05.30 и 06.00 радисты приняли сообщения патрульных самолетов с Мидуэя о замеченных японских авианосцах, и Спрюэнс, не мешкая, повернул свои корабли на запад-юго-запад навстречу противнику. Проанализировав поступившие к 07.00 радиосообщения о ходе воздушной атаки на Мидуэй, американские офицеры подсчитали, что японские самолеты вернутся на свои авианосцы около 09.00. Чтобы атаковать противника в то время, когда все авианосцы будут принимать и заправлять самолеты, и "тем самым предотвратить дальнейший ущерб Мидуэю и обеспечить собственную безопасность", Спрюэнсу следовало без промедления начать запуск в воздух своих самолетов.

Он отдал приказ о немедленном запуске всех имеющихся самолетов. Это было опасное и трудное решение, так как расстояние до противника - 155 миль - практически означало, что его низко летящие тихоходные торпедоносцы "девастейтор" не смогут вернуться назад. Тем не менее "Хорнет" и "Энтерпрайз" повернули против ветра, и с них в воздух поднялись 117 самолетов: 68 пикирующих бомбардировщиков, 29 торпедоносцев, 20 истребителей. Эта грозная сила устремилась к японским авианосцам.

Но фортуна еще не покинула Нагумо. Завершив прием самолетов первой волны, японский флот изменил курс и направился на северо-восток. (Невероятно, но Спрюэнс не получил никаких сообщений об этом.) В результате, когда 35 пикирующих бомбардировщиков и 10 истребителей с авианосца "Хорнет" прилетели в район, где, по представлению американцев, должен был находиться японский флот, его там не оказалось. Американские самолеты какое-то время покружились в этом районе, а затем легли на обратный курс.

Одна из эскадрилий торпедоносцев с авианосца "Хорнет", ведомая пилотом, проявившим изумительное интуитивное понимание намерений противника, выбрала курс, который привел американцев прямо к цели. Но бесполезно. Японские истребители стаей набросились на них и сбили все 15 торпедоносцев - четыре из них даже не успели сбросить торпеды. Один из летчиков уцелел, и его нашли на следующий день в море.

Четырнадцать торпедоносцев с авианосца "Энтерпрайз" вышли к цели в 09.58, но сброшенные ими торпеды прошли рядом с японскими кораблями, которые искусно маневрировали. На взлетной палубе "Акаги" Футида и его пилоты свистели и радостно кричали, по мере того как "зеро" один за другим сбивали неповоротливые "девастейторы". С капитанского мостика Гэнда наблюдал за паутиной оранжевых трассирующих пуль, темными облачками разрывов зенитных снарядов и черными спиралями дыма от горящих и падающих вражеских самолетов - зловещей панорамой ожесточенного воздушного боя. "Нам нечего бояться самолетов врага, сколько бы их ни было!" - ликовал он.

* * *

Последнюю торпедную атаку в этом бою провела эскадрилья торпедоносцев с "Йорктауна". В то время как американские эскортирующие истребители вступили в бой с японскими "зеро", 18 других японских истребителей набросились на торпедоносцы. Эти устаревшие неуклюжие машины не смогли добиться большего, чем их предшественники. К этому времени они показали свою полную непригодность для современной войны.

Из 41 "девастейтора", принимавших участие в атаке, только четыре израненные вернулись на свои авианосцы - один столь тяжело поврежденный, что его пришлось сбросить за борт. Никто не оплакивал самолеты, а лишь погибших отважных летчиков.

Но эти люди умерли не зря. Ибо, даже погибая, эта последняя торпедоносная эскадрилья помогла американцам добиться самого поразительного поворота в истории войны.

Ужас и слезы

Лейтенант-коммодор Кларенс В. Маккласки, который вел в атаку 33 пикирующих бомбардировщика с авианосца "Энтерпрайз", достиг предполагаемой точки перехвата в 09.20. Некоторые пилоты на крайнем левом фланге его авиагруппы могли видеть клубящийся дым над атоллом Мидуэй. Но внизу под ними от горизонта до горизонта простирался лишь искривившийся на солнце синий океан. Где же японцы?

Низкорослый и коренастый Маккласки отличился в сражении у Маршалловых островов, а сейчас командовал всеми летчиками "Энтерпрайза".

Горючее в баках было на пределе: в его распоряжении имелось всего 15 минут до возвращения на авианосец. Следует ли ему барражировать в этом районе в ожидании появления японцев или послать свои самолеты на поиск и облететь широкий квадрат? Маккласки быстро принял решение: пролететь еще 3,5 мили на запад, затем повернуть на северо-запад. Адмирал Нимиц позднее назовет это "важнейшим решением сражения".

Через семь минут после поворота на северо-запад Маккласки заметил кильватерный след эсминца, идущего на север. Решив, что это отставший корабль, стремящийся догнать остальные основные силы японцев, Маккласки последовал за ним. Десять минут спустя он увидел Нагумо.

Три японских авианосца - "Акаги", "Кага" и "Сорю" шли в строю, напоминавшем вытянутый треугольник, четвертый авианосец - "Хирю" - находился дальше от них на север. Все японские истребители кружились низко над морем около "Хирю", отражая последнюю атаку торпедоносцев, и еще не успели набрать высоту, когда пикирующие бомбардировщики на высоте 6600 метров, укрывшись в надвинувшихся облаках, вместе с группой с "Йорктауна", не замеченные, вышли на ударную позицию прямо над "Сорю", затем перешли в крутое пике. Ведущий пилот видел большой красный круг на палубе авианосца - эмблему Восходящего солнца. Одновременно Маккласки, словно коршун, стремительно спикировал на "Кага".

"Пикирующие бомбардировщики!" - воскликнули сигнальщики на "Кага". Лейтенант-коммодор Митойа Сесу распластался на палубе, когда рев моторов перерос в пронзительный вой. Первые три бомбы упали рядом с кораблем. Четвертая врезалась в кормовую часть палубы среди выстроившихся для взлета самолетов. Мгновенно летная палуба "Кага" превратилась в бушующее море огня. Разбросанные взрывом самолеты, накренившиеся на нос или крыло, словно печные трубы, выбрасывали в воздух дым и пламя.

Бомбы продолжали падать, когда офицер пожарной части взбежал на мостик доложить, что все коридоры и переходы внизу охвачены огнем и большинство членов экипажа оказались изолированными внизу. Но капитан Окада молча стоял на мостике и смотрел куда-то вдаль. Взволнованный офицер убеждал его спуститься на шлюпную палубу, чтобы спасти свою жизнь, поскольку авианосец кренился на борт. Окада мотнул головой: "Я останусь на корабле", - меланхолично сказал он.

В 10.22 с мостика "Акаги" был отдан приказ самолетам подниматься в воздух, и первый "зеро", набрав скорость, со свистом оторвался от палубы. В этот момент сигнальщик пронзительно вскрикнул: "Пикирующие бомбардировщики!" Футида взглянул вверх и увидел три тупоносых бомбардировщика "даунтлесс", круто пикирующих на корабль, затем три черные капли отделились от самолетов и плавно, почти медленно, стали падать прямо на него.

Всего лишь три самолета из группы Маккласки атаковали "Акаги", но этого хватило с избытком. Первая бомба упала рядом у борта, и гигантский столб воды окатил мостик. Вторая попала в задний срез центрального лифта и взорвалась в ангаре внизу. (Взрыватель каждой должен был сработать через несколько секунд после попадания.) Футида повернулся на живот и закрыл руками голову, когда взорвалась третья бомба. Звук взрыва не был столь сильным, как при первом попадании, но журнал повреждений "Акаги" отмечает: "Роковое попадание. Несколько пробоин". Около 200 человек было выброшено взрывом за борт.

Тем временем "Сорю" пораженный тремя бомбами, получил самые серьезные повреждения из всех. Видя "Сорю" окутанным огромным облаком черно-белого дыма, Гэнда понял размер понесенных Японией потерь. Он посмотрел на Футиду и лаконично сказал: "Мы проиграли".

К 10.40 рулевой механизм "Акаги" вышел из строя, динамо-машины остановились, и стало ясно, что ликвидировать пожар не удастся. Начальник штаба контр-адмирал Кусака убеждал адмирала Нагумо покинуть авианосец и продолжать руководить сражением с другого корабля. Вначале Нагумо отказался, но затем подчинился требованиям рассудка. Он чуть не опоздал. Огонь и дым блокировали ведущие с мостика проходы и трапы, и адмиралу и другим штабным офицерам пришлось спускаться через иллюминатор рубки по канату, который уже начал тлеть. Они сели в качавшийся на волнах катер и отправились на легкий крейсер "Нагара".

* * *

Радостный Маккласки посадил свой самолет на "Энтерпрайз" с сухими баками. За три минуты пикирующие бомбардировщики совершили то, чего не сумели достичь все предыдущие волны атакующих самолетов за три часа. Пилотировавшие их имели примерно такую же профессиональную подготовку, были столько же решительны и готовы к бою, как и пилоты торпедоносцев, которым не удалось повредить ни один корабль. Своим поразительным успехам Соединенные Штаты обязаны трем факторам: решению Маккласки продолжать поиск и неординарной тактике этого поиска; "нескоординированной координации", которая привела самолеты с "Йорктауна" и "Энтерпрайза" одновременно к цели; и принесшим себя в жертву американским торпедоносцам, которые отвлекли на себя японские истребители и оставили небо вверху свободным для пикирующих бомбардировщиков.

Дуэль насмерть

Обнаружив вражеские самолеты с помощью радарной установки, "Йорктаун" немедленно отдал приказ своим эскортным кораблям занять позицию для отражения воздушной атаки. Механики откачали из всех бензопроводов высокооктановый бензин и заменили его углекислым газом. Еще до появления самолетов противника все бензопроводы и шланги стали безопасными, а в бензоцистерны был накачан углекислый газ.

Двадцать восемь американских истребителей атаковали японцев в 15 милях от кораблей. Этот воздушный бой, словно клубок из дыма, грома, огненных трасс и сверкающих крыльев, скорее не летел, а катился к "Йорктауну". К тому времени, когда он приблизился к авианосцу, три японских истребителя и 10 бомбардировщиков были сбиты. Но восемь бомбардировщиков сумели прорваться!

Зенитные установки "Йорктауна" открыли яростный огонь. Первый бомбардировщик развалился на три части, которые упали рядом с авианосцем. Но его бомба угодила в летную палубу, пробила огромную брешь и взорвалась на второй палубе, вызвав пожары, которые были быстро потушены противопожарной водоразбрасывающей системой.

Другая бомба с взрывателем замедленного действия после попадания взорвалась в огромной дымовой трубе авианосца - пылающем сердце корабля. Взрывная волна погасила огонь в котлах "Йорктауна" и вывела из строя патрубки у трех котлов. Через 20 минут авианосец потерял скорость и остановился. Третья бомба вызвала пожар рядом с носовым бензохранилищем. Энергичные аварийно-восстановительные работы устранили повреждения, и через час с небольшим после атаки под ликующие крики экипажей всех остальных кораблей соединения "Йорктаун" просигналил: "Моя скорость - пять". По мере того как давление пара в котлах нарастало, скорость увеличилась до 19 узлов.

На "Энтерпрайзе" Спрюэнса убеждали немедленно нанести ответный удар. Но он настаивал на необходимости дождаться сообщений от разведывательных самолетов о точном местонахождении противника; самолеты сейчас приближались к точке, где, по расчетам американцев, должен был находиться японский авианосец. Это было правильное решение, так как Ямагути повернул на север, запустил в воздух все оставшиеся самолеты, а затем двинулся на северо-восток. Американская атака в этот момент, вероятно, не достигла бы цели.

Вторая атакующая группа "Хирю" состояла из 10 торпедоносцев (один с "Акаги") и 6 истребителей (два с "Кага"). Имея в качестве цели три американских авианосца, эта группа - чисто случайно - также вышла прямо на "Йорктаун". Американские истребители бросились на перехват, и вспыхнувший воздушный бой, по существу, был повторением утренней битвы. Несмотря на меньшую скорость, "Йорктаун" сумел уклониться от двух торпед, но две другие достигли цели, ударив в середину правого борта. Взрывы пробили цистерны с нефтью, затопили котельную и носовое машинное отделение и обесточили корабль. С заклиненным рулем "Йорктаун" вновь потерял подвижность и накренился на правый борт.

В 100 милях от "Йорктауна" адмирал Ямагути, уверенный, что его летчики теперь потопили или тяжело повредили два американских авианосца, планировал уничтожение оставшихся американских сил. Хотя на "Хирю" осталось всего шесть истребителей, пять пикирующих бомбардировщиков и четыре торпедоносца, их готовили для третьего удара после наступления сумерек. Когда "Хирю" прошел мимо крейсера "Нагара" - нового флагманского корабля Нагумо, - экипаж крейсера и спасенные моряки встретили авианосец криками: "Хирю", отомсти за нас!"

В пучину

Теплое вечернее солнце освещало панораму смерти и разрушения. Из смертельно поврежденных японских авианосцев первым отправился на дно "Сорю". Тридцать коротких минут превратили этот некогда красивый гордый авианосец в сожженный крематорий, и его командир Янагимото приказал покинуть корабль. Пока эсминцы кружили вокруг, спасая оставшихся в живых, обнаружилось, что Янагимото остался на мостике. Он был одним из наиболее популярных и уважаемых капитанов японского флота, и члены команды поручили главному старшине Абэ, чемпиону японского флота по борьбе, спасти его любой ценой.

Абэ сделал все, что мог. Он вскарабкался на мостик, отдал честь и сказал: "Капитан, я пришел, чтобы спасти вас". Ответом было молчание. Абэ направился к командиру с твердым намерением силой унести его в шлюпку. Но командир взглядом остановил его. Матрос отдал честь, затем повернул назад. Покидая мостик, Абэ слышал, как Янагимото тихо пел национальный гимн.

Когда закат окрасил в розовый цвет Тихий океан, страшный взрыв потряс "Сорю", и столб красного пламени высоко взметнулся в небо. Кто-то на борту эсминца крикнул: "Сорю", банзай!" - и все эхом повторили этот крик. Авианосец тихо ушел под воду. Десять минут спустя море содрогнулось от огромного подводного взрыва.

Окончательный приказ покинуть "Хирю" был отдан ночью 5 июня. Адмирал Ямагути решил остаться на корабле, но приказал всем другим покинуть его. Перед расставанием адмирал и офицеры его штаба произнесли прощальный тост - бокалы наполнили водой из бочонка. В 03.15 офицеры стали уходить с корабля, который к этому времени почти весь был охвачен пламенем. Вскоре, после того как личный состав был снят, "Хирю" был потоплен торпедами.

Ни один японский авианосец не был объектом таких серьезных усилий по его спасению, как "Акаги" - флагман, чемпион авианосцев, символ военно-морской мощи Японии. Но попытки потушить бушующий огонь ручными средствами оказались тщетными. В 13.38 4 июня с авианосца был снят портрет императора. К вечеру началась эвакуация команды.

Уверенные, что, если покинутый авианосец останется на плаву, "он станет музейным экспонатом на реке Потомак", японцы тем не менее никак не могли решиться потопить его. Наконец в 05.00 5 июня по личному приказу Ямамото эсминцы торпедировали горящий флагман, и под крики "Акаги", банзай!" море сомкнулось над могучим кораблем.

* * *

Когда в штабе Объединенного флота на линкоре "Ямато" получили первое сообщение о пожарах на борту "Кага", "Сорю" и "Акаги", оно вызвало состояние, близкое к шоку. Затем на протяжении всего дня, пока длилось сражение, Ямамото сидел суровый и бесстрастный, как судья, пока его штаб лихорадочно готовил ему одно предложение за другим, как спасти положение, 2-е ударное авианосное (Алеутское) соединение (В его состав входили два легких авианосца "Рюдзё" и "Дзуньо" имевшие на борту около 80 самолетов. - Прим. перев.) получило приказ идти в район битвы, подобный же приказ был отдан двум отрядам подводных лодок; силам вторжения было приказано временно отойти в северо-западном направлении (японцы оставались в неведении относительно уязвимого положения атолла Мидуэй). Теперь японцы планировали уничтожить американский флот в ночном бою. Корабли Главных сил на полной скорости шли к месту сражения: Ямамото был преисполнен решимости вступить в схватку с врагом.

Нагумо также рассчитывал на ночной бой. Но в ходе дуэли между "Хирю" и "Йорктауном" и последовавшей затем сокрушительной контратаки самолетов Спрюэнса время и события безжалостно преследовали его флот.

Спрюэнс не собирался вступать в ночной бой с надводными силами противника. Японцы по-прежнему обладали превосходством в огневой мощи, а в темноте оставшиеся у Спрюэнса самолеты были бы малоэффективны. Поэтому он повернул свои корабли на восток. В 17.15 Нагумо получил обескураживающее сообщение с разведывательного самолета: "Противник начал отход на восток".

Штаб Объединенного флота уже был охвачен смятением после получения сообщения Нагумо о гибели "Хирю", а отход кораблей Спрюэнса на восток завершил деморализацию. В течение нескольких часов японские корабли шли на восток, но надежда войти в соприкосновение с противником до рассвета постепенно таяла. Наконец Ямамото сказал помощнику: "Теперь уже слишком поздно. Это сражение заканчивается". В 02.55 5 июня огорченный и печальный Ямамото приказал всей японской армаде начать отход.

В полдень того же дня основные силы японцев встретились с потерпевшим поражение ударным соединением Нагумо. Вместо предвкушаемой радостной встречи флотов это было грустное рандеву! Четыре лучших авианосца погибли, унеся с собой на дно 332 самолета и, что было самым худшим, 2155 умелых и опытных летчиков и матросов.

Грандиозная победа

Японский флот уходил на запад, тяжелые облака низко висели над морем, над водой клубился призрачный туман. На "Ямато" адмирал Ямамото отдал распоряжение не искать виновных в катастрофе среди 1-го авианосного соединения или в отряде подводных лодок. "Я один должен нести ответственность за поражение при Мидуэе", - твердо заявил он. И он сдержал свое слово. Он оставил адмирала Нагумо на посту командующего 1-м ударным авианосным соединением и дал ему возможность восстановить свою репутацию.

Для японцев легенда о непобедимости умерла при Мидуэе. 1-е ударное авианосное соединение - меч Ямамото и гордость нации - было сломлено. И японский флот теперь узнал, что американцы способны бросить в бой преданных офицеров и матросов, как и их собственные, и столь же решительных и расчетливых адмиралов.

Американцы не питали иллюзий, что сражение при Мидуэе открыло путь к легкой победе. "Пирл-Харбор частично отмщен", - заявил Нимиц в своем первом коммюнике о битве. - "Возмездие не будет полным, пока японская морская мощь не будет сведена на нет. Мы достигли существенного прогресса в этом направлении".

Нимиц и Спрюэнс реалистично оценивали положение. Ни тогда, ни позже они не стали жертвами самоуверенности, которая захлестнула японцев. "Мидуэй для нас в то время означал отправную точку, откуда мы начнем тяжелую, ожесточенную войну против японцев", - заявил Спрюэнс.

"После Мидуэя у нас не было ощущения, что мы выиграли войну", - подчеркнул Нимиц. - "Безусловно, во многих отношениях это был важный переломный момент, но нам по-прежнему противостоял упорный противник и предстояло выполнить трудную работу".

КОНЕЦ