ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ ХХ ВЕКА


ТАЙНЫ СОВЕТСКОЙ ИМПЕРИИ




 

Сергей ЗЕМЛЯНОЙ

РЕВОЛЮЦИЯ ПО СХОДНОЙ ЦЕНЕ

Несколько лет из жизни Александра Парвуса

Большая политика и большие деньги всегда были тесно взаимосвязаны: в этом отношении конец ХХ века нисколько не отличается ни от его начала, ни от предшествующих столетий. С тех пор как финикийцы изобрели деньги, человечество копило и совершенствовало этот опыт, однако нашей стране довелось открыть в этой всемирной летописи новую главу... Историк Сергей Земляной написал очерк об Александре Парвусе, человеке, который был причастен к финансированию первого в истории социально-политического проекта такого грандиозного масштаба и такого беспрецедентного влияния на судьбы мира. В историю нашей страны этот проект вошел под названием Великая Октябрьская революция...

Во второй декаде октября 1924 года в "Правде" появился некролог, подписанный Карлом Радеком. Он начинался тщательно обдуманными словами: "В Берлине скончался от удара в возрасте 55 лет Гельфанд-Парвус. Молодое поколение знает это имя как имя предателя рабочего класса, как имя не только социал-патриота, но человека, объединяющего в своем лице вдохновителя германской социал-демократии и спекулянта. Но старое поколение революционеров, старое поколение русских социал-демократов и участников рабочего движения Германии помнит Парвуса другим, помнит его как одного из лучших революционных писателей эпохи II Интернационала. Парвус - это часть революционного прошлого рабочего класса, втоптанная в грязь". О человеке, в память которого его тайный почитатель и явный противник Радек переосмыслил известный образ "розы на кресте современности", об Израиле-Александре Лазаревиче Парвусе-Гельфанде (1867 - 1924), о закулисном режиссере исторических событий, без которого, может быть, не случилась бы Октябрьская революция, намерен рассказать здесь автор. Рассказать - volens nolens - сугубо эскизно, фрагментарно, в форме двух-трех набросков, посвященных малоизвестным эпизодам сложной биографии Парвуса.

Наставник молодых социалистов

В Германии Парвус с феноменальной быстротой сделал карьеру партийного журналиста и признанного теоретика немецкой социал-демократии. К концу 90-х годов XIX века он был деятельным участником всех политических дискуссий в СДПГ. Широкие возможности распахнуло перед ним назначение на пост главного редактора "Sachsische Arbeiterzeitung" ("Саксонской рабочей газеты") в Дрездене, где и были помещены его знаменитые статьи против оппортунизма Эдуарда Бернштейна, принесшие ему европейскую славу. В особенности его голос был услышан молодым поколением европейских социалистов. Фактически от их имени Карл Радек давал такую оценку журналистике Парвуса в 1924 году: "Эта газета под его редакцией являлась первой и притом блестящей попыткой постановки революционной ежедневной марксистской газеты. В этой газете в первый раз после Маркса и Энгельса давалось действительно марксистское объяснение мировых событий".

Антиоппортунистические статьи Парвуса стали важнейшим фактором идейно-политического самоопределения Владимира Ульянова-Ленина и всех русских социалистов его поколения. Мартов, Потресов, Ленин горячо поддержали Гельфанда в его борьбе с идеями Бернштейна. Ленин в письме своей матери из Сибири просил прислать ему копии статей Гельфанда из "Sachsische Arbeiterzeitung". Мартов перевел на русский язык серию его статей из "Neue Zeit", озаглавленную "Оппортунизм на практике", и назвал их, предваряя публикацию в печатном органе партии "Заря", "мастерски выполненным анализом".

В 1896 году произошла встреча Парвуса с Потресовым, в 1899 году Парвус совершил нелегальную поездку в Россию, где обсуждал с русскими социалистами план издания за границей газеты. К тому времени Парвус перебрался в Мюнхен. В 1900 году в баварскую столицу прибыли сначала Ленин и Потресов, а потом - Мартов. Они связались с Парвусом, и тот убедил их наладить издание газеты именно в Мюнхене. В ноябре первый номер "Искры" на папиросной бумаге вышел в свет. "На своей квартире в Швабинге Гельфанд оборудовал нелегальную типографию с современным печатным станком, имевшим специальное устройство, которое позволяло мгновенно рассыпать набор, - это была мера предосторожности против возможных налетов полиции. На этом станке было отпечатано восемь номеров "Искры". Редколлегия "Искры" оставалась в Мюнхене до начала 1902 года. Все это время Гельфанд занимал положение, которое его вполне устраивало. Он был хозяином и посредником, осуществлявшим связь между двумя мирами. Разногласий между ним и Лениным тогда еще не было. Он согласился писать для русской прессы о немецком социалистическом движении и с удовольствием знакомил молодое поколение русских социалистов с немецкими товарищами" (З.Земан, В.Шарлау. Парвус - купец революции).

Для целого ряда видных русских революционеров Парвус стал своего рода наставником по вопросам европейского социализма. В 1901 - 1902 годах он был единственным из немецких социалистов, с кем Ленин и Крупская встречались регулярно; они даже ради этого перебрались в мюнхенский район Швабинг, где тот жил. Еще более тесные и длительные личные отношения связывали Парвуса с Львом Троцким, с которым они повстречались в 1904 году. Троцкий вместе с женой Натальей Седовой даже жил в швабингской квартире Парвуса. Его идеи на какое-то время захватили более молодого и менее политически искушенного Троцкого: "Мысли Гельфанда о превращении капитализма в универсальную систему, об уменьшении значения национальных государств и об одновременном выходе интересов буржуазии и пролетариата за рамки этих государств - все это Троцкий принял in toto".

В долговой яме

Стоит упомянуть еще один русский проект Парвуса, который в конце концов стоил ему доброго социалистического имени. Постоянно нуждавшийся в деньгах Парвус учредил летом 1902 года издательство "Verlag slawischer und nordischen Literatur" (Издательство славянской и северной литературы). Предпринимательская идея, которая должна была обогатить Парвуса, основывалась на том, что Россия не подписала Бернскую конвенцию 1896 года по охране авторских прав. Русские авторы не подпадали под ее защиту, их произведения можно было свободно публиковать за границей и не делать им никаких отчислений. Парвус предложил издавать русских авторов малыми тиражами - 100 экземпляров, - на основе чего можно было бы защищать в Западной Европе их авторские права. Но Парвус благоразумно сделал руководителем нового издательства своего приятеля Юлиана Мархлевского. Единственной громкой акцией нового издательства было заключение соглашения с Максимом Горьким, пьеса которого "На дне" имела огромный успех в Германии. Парвус летом 1902 года для встречи с Горьким выезжал в Россию, и на железнодорожной станции в Севастополе, на берегу Черного моря, они ударили по рукам: писатель дал полномочия издателю защищать его авторские права в Западной Европе: Парвус получал 20 процентов от вырученных сумм, Горький - четверть от остатка, РСДРП - все остальное. Но ни Горький, ни РСДРП не получили от него ни копейки. Когда в 1905 году они потребовали от Парвуса отчета, разгорелся скандал, ибо никаких денег у того больше не было. Парвус предоставил расхлебывать заваренную им кашу Мархлевскому, а тому ничего не оставалось, кроме как объявить себя банкротом.

Эта история имела продолжение, чуть не похоронившее Парвуса как общественного деятеля и журналиста. В конце 1905 года большевики почувствовали острую нехватку финансовых средств, и они, естественно, вспомнили о "должке" Парвуса. В Берлин выехал близкий друг Горького И.П.Ладыжников, чтобы организовать там издательство, специализирующееся на публикации марксистской литературы, а также художественных произведений близких к Горькому писателей, но прежде всего - самого пролетарского классика. Доходы от издательства должны были пополнять партийную кассу большевиков. Однако в первую очередь Ладыжников должен был вырвать из рук Парвуса переданные ему в 1902 году Горьким авторские права. В конце декабря 1905 года Ладыжников писал Горькому: "Я уже передал документы в арбитражный суд. Я советовался с Никитичем и Ильичем, и они должны были обо всем рассказать тебе. Конечно, нам не следует рассказывать об этом деле кому попало, чтобы не дать козыри в руки буржуазии. Я или Ильич должны были увидеться с Парвусом - но пока не вышло. Мы хотим потребовать от него немедленной передачи нам всех прав, на которых он до сих пор здорово наживается".

Из-за чего разгорелся сыр-бор? По подсчетам большевиков, Парвус незаконно присвоил около 130 тысяч марок, которые по соглашению между Горьким и Парвусом должны были отойти большевистской партии. Цифры были взяты не с потолка: только в Берлине, в театре Макса Рейнхардта "На дне" в его постановке прошла более 500 раз - с аншлагом. Аналогичным образом дело с пьесой обстояло и в других городах Германии. В 1907 году в дело вмешался сам Горький: во время пребывания в Германии он подал на Парвуса жалобу в исполнительный комитет СДПГ. По словам Горького, Парвус прикарманил всю огромную сумму, а в ответ на недоуменное письмо к нему Горького "вежливо" сообщил, что деньги израсходованы им на путешествия в Италию. Донельзя раздосадованный писатель посоветовал исполкому СДПГ "надрать уши" Парвусу. Дело Парвуса разбирала в обстановке совершенной секретности созданная исполкомом специальная следственная комиссия в составе А.Бебеля, К.Каутского и К.Цеткиной (так правильно, ибо муж Клары, Осип Цеткин, был русским подданным, а она носила его фамилию). Решение комиссии не было обнародовано. Во время Первой мировой войны эта темная история вновь всплыла: ее вытащили на свет Бурцев и Алексинский, чтобы еще раз охаять Парвуса. Тот пообещал постепенно выплатить все свои долги, а Горький упрекнул журналистов в искажении фактов, но не посчитал нужным их опровергнуть и прояснить суть конфликта интересов. Тем не менее обида сидела в нем настолько глубоко, что он вспомнил о мошенничестве Парвуса по самому неудачному поводу - в связи со смертью Ленина. Парвус же все-таки расплатился по своим долгам с большевиками, но при самых неожиданных обстоятельствах и не из своего кармана.

Владелец заводов, газет, пароходов

Переехав в ноябре 1910 года в Константинополь, Парвус в точном соответствии с грибоедовской строкой, "шел в комнату, попал в другую". Троцкий договорился с "Киевской Мыслью", и та заказала Парвусу цикл статей о Турции и Балканах. Первые месяцы в Константинополе Парвус и вел себя как умный, но бедный журналист: "Часто мне приходилось ступать крайне осторожно, - писал он об этом периоде своей жизни, - чтобы никто не заметил дыр на моих подметках".

Но потом какой-то deus ex machina вдруг заменил не только декорации на сцене, но и саму пьесу: уже в 1912 году Парвус - богатый человек, тесно связанный с концерном Круппа и торговой империей Василия Захарова, крупный торговец зерном.

В руках Парвуса фактически сосредоточились поставки зерна в турецкую столицу. Помимо этого, он занимался модернизацией железных дорог, стал совладельцем ряда банков и финансовых компаний. Он был тесно связан с турецкими официальными кругами и пользовался их покровительством; со своей стороны, он покровительствовал социалистическому и националистическому движению в Турции, финансировал газету младотурков. Когда началась Первая мировая война, Парвус конвертировал свое политическое влияние в подряд на государственные заказы на продовольствие и оружие. В стратегическом плане он сделал однозначный выбор в пользу Германии и ее союзников и против российского самодержавия, которое он оценивал как главную угрозу европейскому социализму.

По роду своих политических и торговых занятий Парвус познакомился с неким доктором Максом Циммером, уполномоченным германского и австрийского посольств по делам антироссийских националистических движений, которые финансировались Германией и Австро-Венгрией. В начале января 1915 года Парвус попросил Циммера устроить ему встречу с германским послом в Турции фон Вангенхаймом, который принял его 7 января. Негоциант-социалист заявил германскому послу: "Интересы германского правительства полностью совпадают с интересами русских революционеров. Российские демократы могут добиться своих целей только при условии полного разрушения самодержавия и разделения России на отдельные государства. С другой стороны, Германии не удастся добиться полного успеха, если в России не произойдет революция. Кроме того, даже в случае победы Германии Россия будет представлять для нее немалую опасность, если Российская империя не распадется на отдельные независимые государства". Чтобы превратиться в более дееспособную силу революции, русские социал-демократы должны объединиться, но на проведение объединительного съезда нужны значительные финансовые средства. На следующий день, 8 января, фон Вангенхайм направил МИД Германии шифр-телеграмму с подробной информацией о беседе с Парвусом, выразил свое благожелательное отношение к его идеям и передал его просьбу лично представить в МИД выработанный план выведения России из войны посредством революции. Уже 10 января государственный секретарь МИД Ягов телеграфировал в Генеральный штаб: "Пожалуйста, примите д-ра Парвуса в Берлине". Парвус отправился из Константинополя в Берлин с заездом на Балканы и в Вену.

В конце февраля Парвус был принят в МИД Германии государственным секретарем Яговым, в беседе участвовали представитель министерства обороны Ризлер (доверенное лицо рейхсканцлера) и вернувшийся из Турции Циммер. Протокол беседы не велся, но по ее итогам Парвус подал 9 марта в МИД меморандум на 20 страницах, который является подробным планом свержения самодержавия в России и ее расчленения на несколько государств. Этот уникальный документ доступен сейчас и неспециалистам: он полностью опубликован в книге Элизабет Хереш "Тайные дела Парвуса. Купленная революция" (Elisabeth Heresch. Geheimakte Parvus. Die gekaufte Revolution. Muenchen: Langen Mueller. - 2000). План содержал три важнейших пункта и прибавление. Во-первых, Парвус предлагал оказать поддержку партиям, борющимся за социальную революцию в России, прежде всего большевикам, а также националистическим, сецессионистским движениям. Во-вторых, он считал своевременным разложить Россию посредством пропаганды. В-третьих, ему представлялось важным организовать международную кампанию в прессе против России. В прибавлении, написанном позже, чем основной текст меморандума, Парвус прямо требовал "взять в работу" следующие пункты: "1. Финансовая поддержка социал-демократической фракции большинства, которая всеми средствами ведет борьбу с царизмом. Ее лидеров надо искать в Швейцарии. < ... > 5. Розыск определяющих фигур русской социал-демократии и русских социалистов-революционеров в Швейцарии, Италии, в Копенгагене и Стокгольме и поощрение их устремлений, поскольку они решились на энергичные и непосредственные действия против царизма".

"В середине марта 1915 года Гельфанд становится главным консультантом германского правительства по вопросам революционного движения в России. Его задание состояло в организации объединенного фронта европейских социалистических сил, направленного против царского режима, и в помощи социалистическим организациям в России в деле приближения страны к краху за счет пропаганды пораженческих взглядов, забастовок и саботажа. В конце марта он получил от министерства иностранных дел первый миллион марок (10 миллионов марок по современному курсу. - С.З. ) на эти цели. По его просьбе деньги, "за исключением потерь, связанных с обменом валюты", были переведены в Бухарест, Цюрих и Копенгаген. Кроме того, министерство иностранных дел аннулировало распоряжение 1893 года, запрещавшее Гельфанду жить в Пруссии. Полиция выдала ему паспорт, который освобождал его от всех ограничений". Революция в России - такова была цена, которую надо было заплатить Парвусу за свою новую родину, за свое прусское гражданство. Ведь это он в молодости, гонимый прусскими властями, спрашивал своего Parteigenosse: "Вы не знаете, где можно купить родину подешевле?"

Русский проект

Парвус немедленно взялся за свое новое дело. Для начала он попытался наладить утраченные за пять лет отсутствия контакты с германской социал-демократией, где произошла смена поколений в руководстве партии. Там его встретили с холодным недоверием. Роза Люксембург, его давняя, еще со студенческих лет, подруга и любовница, указала ему на дверь. Клара Цеткина назвала его "сутенером империализма", публично отмежевавшийся от него Троцкий - "политическим Фальстафом" и шовинистом. Новым почитателем Парвуса стал Карл Радек. Но трудности не пугали Парвуса: он шел им навстречу. В середине мая 1915 года Парвус прибыл в Цюрих, чтобы повидаться и побеседовать с Лениным, на которого он делал основную ставку в своей политической игре. Александр Солженицын в "Красном колесе" более или менее точно описал обстоятельства, при которых Парвус навязал Ленину свое общество, но содержание их беседы стилизовал под разговор Ивана Карамазова - или Адриана Леверкюна - с чертом. Ленин, естественно, предпочитал не упоминать об этом эпизоде, Парвус же был краток: "Я изложил ему мои взгляды на социал-революционные последствия войны и обратил внимание на тот факт, что пока продолжается война, в Германии не сможет произойти революция; что сейчас революция возможна только в России, где она может разразиться в результате побед Германии. Он мечтал, однако, о публикации социалистического журнала, с помощью которого, как он считал, он сможет немедленно бросить европейский пролетариат из окопов в революцию". Ирония Парвуса понятна даже задним числом: на прямой контакт с Парвусом Ленин не пошел, но канал связи с ним постоянно держал свободным.

И поскольку путь к сотрудничеству с лидером большевиков и большевистским подпольем в России был для Парвуса заказан, он избрал другой путь: создание собственной организации, которая должна была стать настолько сильной и эффективной, в том числе в финансовом отношении, чтобы влиять на события в России. Штаб-квартиру этой проектируемой организации Парвус решил расположить в Скандинавии, в Копенгагене и Стокгольме, через которые осуществлялись нелегальные связи русской эмиграции с Россией, Германии - с Западом и Россией. Прежде всего Парвус создал в Копенгагене Институт научного и статистического анализа (Институт изучения последствий войны) как легальную крышу для конспиративной деятельности и сбора информации и объявил набор сотрудников института в Швейцарии. Парвус вывез из Швейцарии пять человек, обеспечив им беспрепятственный проезд через Германию, предвосхитив тем самым знаменитую историю с "пломбированными вагонами". Парвус чуть было не заполучил в сотрудники своего института Николая Бухарина, который отказался от этого предложения только по жестким настояниям Ленина. Зато Ленин дал Парвусу в подручные своего близкого друга и помощника Якова Фюрстенберга-Ганецкого - кстати, бывшего члена ЦК РСДРП. Не ограничившись этим, Парвус создает и экспортно-импортную компанию, которая специализировалась на тайной торговле между Германией и Россией и из своих доходов финансировала революционные организации в России. Под свою компанию Парвус получил от германских властей специальные лицензии на импорт и экспорт.

Компания, которую Парвус учредил также в Копенгагене, занималась одновременно политикой и бизнесом. Она имела свою сеть агентов, которые курсировали между Скандинавией и Россией. Кроме торговых операций, эти агенты поддерживали связь с различными подпольными организациями и забастовочными комитетами, стараясь скоординировать их действия и превратить разрозненные выступления в единое движение. Шаг за шагом дела компании приобретали все больший размах; в поле ее деятельности входили Нидерланды, Великобритания и США; однако основные ее коммерческие интересы были сосредоточены на торговле с Россией. Товары были самыми разнообразными - от носков, медикаментов и презервативов до сырья и машинного оборудования. Парвус закупал в России необходимые для германской военной экономики медь, каучук, олово и зерно, а туда поставлял химикаты и машинное оборудование. Одни товары перевозились через границу легально, другие - контрабандой.

На русской границе их передавали представителям петроградской фирмы Фабиана Клингслэнда. Агентом этой фирмы была Евгения Суменсон, которая держала связь с Фюрстенбергом-Ганецким. Уполномоченным экспортно-импортной компании Парвуса в Петербурге был адвокат-большевик Мечислав Козловский. Наладить курьерскую службу Парвусу помогал Моисей Урицкий, будущий председатель Петроградской ЧК. Основными банковскими структурами, которые использовались компанией Парвуса в торговых операциях, были Nya Banken (Новый банк) в Стокгольме и Русско-Азиатский коммерческий банк в Петрограде. В 1915 году партнерами Парвуса становятся видные большевики Леонид Красин и Вацлав Воровский: Красин входит в правление Русско-Азиатского коммерческого банка и становится с подачи Парвуса руководителем филиала фирмы Сименс-Шуккерт в Петрограде, а Воровский - руководителем отделения филиала и импортно-экспортного бюро, а также представляет интересы компании Парвуса до приезда в Петроград Фюрстенберга-Ганецкого. Всего в руководстве компании Парвуса действовали 18 человек, из которых восемь агентов постоянно находились в Копенгагене, а десять были разъездными агентами.

 

В июле 1917 года после неудавшейся попытки вооруженного восстания в печати поднялась волна разоблачений связей большевиков с Парвусом и через него - с германскими властями. Большевистский ЦК в августе и сентябре 1917 года обсуждал связи Фюрстенберга-Ганецкого и Козловского с Парвусом. В декабре 1917 года ЦК большевистской партии по этой причине отказался утвердить назначение Фюрстенберга-Ганецкого в советское дипломатическое представительство в Скандинавии. Ленину пришлось вступиться за своего друга и порученца: в письме в ЦК он назвал обвинения в его адрес "безответственной болтовней и необоснованными сплетнями".

Парвус вполне мог самостоятельно работать над выполнением своей задачи, под которую германское правительство выделило ему 2 миллиона марок (1 миллион, как отмечалось выше, он получил сразу же). Но он нуждался в том, что сегодня называется "сверять часы". Такая возможность у него появилась после инспекционной поездки в Копенгаген все того же Циммера, который познакомился со структурами Парвуса и составил о них самое благоприятное впечатление. Он передал его послу Германии в Копенгагене графу Брокдорфу-Ранцау, который открыл перед Парвусом двери германского посольства. Их первая встреча состоялась в конце 1915 года, а через две недели граф записал: "Теперь я узнал Гельфанда лучше и думаю, не может быть никаких сомнений в том, что он является экстраординарной личностью, чью необычную энергию мы просто обязаны использовать как сейчас, когда идет война, так и впоследствии - независимо от того, согласны ли мы лично с его убеждениями или нет". Граф Брокдорф-Ранцау принял близко к сердцу идеи Парвуса о России и стал постоянным ходатаем по его делам в германском МИД. Это был сильный союзник, и он помог Парвусу во многом: например, запустить новый двухнедельный журнал "Die Glocke" ("Колокол"). В свою очередь, Парвус помог графу обеспечить в 1916 году благожелательный нейтралитет Дании в отношении Германии за счет блестяще проведенной операции по поставкам немецкого рационированного угля датским профсоюзам.

День "Х" 1916 года

Параллельно Парвус энергично готовил день "Х" в России: им должна была стать очередная годовщина "кровавого воскресенья", 22 января 1916 года. В этот день планировалась всеобщая политическая стачка, которая должна была если не похоронить, то максимально расшатать царский режим. На каждого забастовщика Парвус заготовил то ли три шиллинга, то ли полторы марки (15 марок по нынешнему курсу) вспомоществования в день. 29 декабря 1915 года он получил свой миллион рублей на революцию в России, а 11 января следующего года забастовали десять тысяч рабочих в Николаеве. 22 января их поддержали 45 тысяч забастовщиков в Петрограде. Забастовки вспыхивали то там, то тут, но не такие многочисленные, как рассчитывал Парвус. Революции не произошло, и германское руководство зачло это Парвусу в поражение. В течение года к Парвусу не обращались из Берлина по поводу организации подрывной деятельности в России.

Ситуацию Парвуса изменила только Февральская революция в России. В обстоятельной беседе с графом Брокдорфом-Ранцау он высказал свое убеждение в том, что возможны только два варианта отношений Германии с Россией: или германское правительство решается на широкую оккупацию России и разрушение имперской государственной системы, расчленение России на несколько зависимых от Германии государств, или оно заключает быстрый мир с Временным правительством. Для самого Парвуса были равно неприемлемы оба варианта: первый был связан с риском могучего подъема патриотизма русского народа и, соответственно, боевого духа русской армии; второй - с замедлением выполнения революционной программы Парвуса. Для того чтобы был возможен еще и третий вариант, Парвусу позарез был нужен Ленин. Ленин не в Швейцарии, а в России. Парвус решил действовать, заручился поддержкой Генерального штаба и доверил Фюрстенбергу-Ганецкому сообщить Ленину, что для него и для Зиновьева в Германии устроен железнодорожный коридор, не уточняя, что предложение исходит от Парвуса. В Цюрих выехал в качестве сопровождающего лица сотрудник Парвуса Георг Скларц. Ответ Ленина через Зиновьева телеграммой Фюрстенбергу был скорее отрицательным, чем положительным: "Письмо отослано. Дядя (то есть Ленин. - С.З.) хочет знать больше. Официальный проезд для отдельных лиц неприемлем. Пишите экспресс-почтой Варшавскому, Клусвег 8". Неаккуратные действия прибывшего в Швейцарию Скларца побудили Ленина резко прервать переговоры. История с отъездом двух групп русских социалистов из Швейцарии через Германию в Россию развивалась уже без прямого участия Парвуса.9 апреля 1917 года Парвус узнал от Брокдорфа-Ранцау о дне отъезда русских эмигрантов из Цюриха. Он сразу же сообщил в МИД Германии, что собирается встречать русских в Швеции. Его попытки залучить на встречу кого-то из руководителей СДПГ - Эберта, Шейдеманна или Байера - успехом не увенчались, зато Парвус впервые в жизни получил от них мандат, удостоверявший его право вести переговоры от имени исполкома СДПГ. Главной целью Парвуса был контакт с Лениным, и его должен был обеспечить Фюрстенберг-Ганецкий, который встречал Ленина и его спутников в Мальме и провожал их до Стокгольма. Ленин отказался от встречи с Парвусом: после поездки в "пломбированном вагоне" через Германию с таинственной остановкой он перестраховывался. Роль главного переговорщика с Парвусом со стороны большевиков взял на себя Радек: 13 апреля они беседовали в обстановке полной секретности целый день. Видимо, тогда Парвус напрямую предложил поддержку большевикам в предстоявшей им борьбе за власть в России, а они в лице Радека ее приняли. Русские эмигранты двинулись дальше в Финляндию, а Парвус - в германское посольство к Брокдорфу-Ранцау. Он был затем вызван в германский МИД, где состоялась абсолютно секретная, без протокола беседа Парвуса с государственным секретарем Циммерманном. Еще 3 апреля минфин Германии по распоряжению МИД выделил Парвусу 5 миллионов марок на политические цели в России; видимо, Циммерманн договаривался с Парвусом об использовании этих огромных средств. Из Берлина Парвус отбыл снова в Стокгольм, где находился в постоянном контакте с членами заграничного бюро ЦК Радеком, Воровским и Фюрстенбергом-Ганецким. Через них шла перекачка германских денег в Россию, в большевистскую кассу. Письма Ленина из Петрограда Фюрстенбергу-Ганецкому пестрят фразами: "Мы все еще не получили от вас денег". Этот финансово-переговорный non-stop Парвуса прервался в июле 1917 года, когда в Петрограде грянул скандал, связанный с изобличением прессой связей большевиков с Парвусом и факта получения ими германских денег. Парвус скрылся в Швейцарии. Уже 8 августа была опубликована его брошюра "Мой ответ Керенскому и компании". Фюрстенберг-Ганецкий и Воровский требовали от Парвуса подтвердить под присягой, что он не передавал деньги большевикам ни через них, ни через кого-либо другого. От присяги Парвус благоразумно ушел, а в брошюре написал: "Я всегда, всеми имеющимися в моем распоряжении средствами поддерживал и буду поддерживать российское социалистическое революционное движение. Скажите вы, безумцы, почему вас беспокоит, давал ли я деньги Ленину? Ни Ленин, ни другие большевики, чьи имена вы называете, никогда не просили и не получали от меня никаких денег ни в виде займа, ни в подарок". Парвус сделал то, чего от него добивались большевики, за вычетом присяги.

Между тем закулисная работа по снабжению революционной оппозиции Временному правительству в России продолжалась: "Помимо Гельфанда, бывшего главным связующим звеном между большевиками и берлинским правительством, летом 1917 года большевики имели и другие каналы связи с Берлином. Вполне возможно, что часть денег, выделенных на организацию подрывной деятельности в России - Эдуард Бернштейн позднее оценил общую сумму примерно в 50 миллионов золотых марок, хотя нам кажется правдоподобной цифра 30 миллионов, - была передана непосредственно иностранной миссии большевиков немецким посланником в Стокгольме" (З.Земан, В.Шарлау). Ту же цифру в 50 миллионов золотых марок, полученных большевиками от Германии, называет и английский историк Рональд Кларк в книге "Ленин. Человек без маски".

Как бы там ни было с германскими деньгами, в ноябре 1917 года большевики осуществили государственный переворот. Они создали новое правительство, которое провозгласило мир своим абсолютным приоритетом. И Парвус немедленно встрепенулся. В Стокгольм его всячески зазывали Фюрстенберг-Ганецкий и Воровский, рассчитывая на связи Парвуса с европейскими социалистическими партиями: Советская власть крайне нуждалась в международной поддержке. Ждали Парвуса и в германском МИД: тут он появился во второй декаде ноября. Германские власти в высшей степени были довольны событиями в России и дорожили новым правительством, сталкивавшимся с огромными финансовыми затруднениями: уже 9 ноября германская казна выделила очередные 15 миллионов марок помощи большевистскому правительству. Еще два миллиона были переданы большевистским представителям в Стокгольме сразу же после переворота в Петрограде. Но в это время сознанием Парвуса завладела новая idеe fixe.

Радек (настоящая фамилия - Собельсон) Карл Бернгардович 
(1885, Львов, Австро-Венгрия - 19.5.1939, Верхнеуральск)

Под ее влиянием Парвус совершил поступок, который для человека его разбора был по меньшей мере странным. О нем пишет Радек как пристрастный очевидец: "В личном разговоре Парвус просил, чтобы после заключения мира ему было разрешено Советским правительством приехать в Петроград; он готов предстать перед судом русских рабочих и принять приговор из их рук, он убежден, что они поймут, что он в своей политике не руководствовался никакими корыстными интересами, и позволят ему еще раз стать в ряды русского рабочего класса, чтобы работать для русской революции. Приехав в Петроград с известиями о положении в Германии, я передал Ильичу и просьбу Парвуса. Ильич ее отклонил, заявив: нельзя браться за дело революции грязными руками. Как видно из Брошюры Парвуса, изданной после брест-литовских переговоров, он думал, что большевики пойдут на сделку с германским империализмом и что ему, окруженному ореолом человека, который помог заключить компромиссный мир, удастся еще сыграть крупную роль в русской революции. Это была уже мечта политического банкрота". Последнюю жестокую реплику подсказала Радеку сама сюрреалистическая реальность Советской России.

НАЗАД в "Октябрьскую Революцию устроили немцы".




в ТАЙНЫ СОВЕТСКОЙ ИМПЕРИИ

в ЭНЦИКЛОПЕДИЮ

в КАРТУ САЙТА


ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ ХХ ВЕКА










Хостинг от uCoz