Так поползли по Москве слухи, поползли из кругов, близких к казненному. Например, несколько человек (в частности, художник Тышлер) видели обнаженный труп Михоэлса, на нем не был иных повреждений, кроме височной раны. Это опровергало версию об автомобильном наезде. Значит, убийство. Но на руках убитого тикали золотые часы. Значит, не грабители. Были слухи, что расследовать это дело поручили знаменитому Льву Шейнину; он прибыл в Минск, начал работать, но неожиданно был отстранен, уволен с работы, а затем арестован. Народная молва готова были даже из палача Шейнина сделать борца за справедливость (Шейнин, скорее всего, неправильно понял заказчиков и начал чего-то искать). Затем, в кругах ВТО знали, что вместе с Михоэлсом в Минск (это была поездка от комитета по Сталинским премиям для просмотра выдвинутых на премию спектаклей) должен был ехать критик Головащенко и, хотя командировочные документы на него уже были оформлены, за два дня до поездки вместо Головащенко было велено послать Голубова-Потапова, театрального критика, уроженца Минска, еврея, человека симпатичного, но пьющего и, как потом выяснилось, находящегося у ГБ на крючке. Люди, провожавшие Михоэлса в Минск, видели, что Голубов-Потапов был не в себе, жаловался друзьям, что ехать не хотел, но приказали. В Минске были свидетели того, как Голубову-Потапову кто-то позвонил в гостиницу, слышно было плохо, вроде позвали в гости, и Михоэлса тоже. По дороге в эти гости их обоих и убили.

Когда в конце года закрыли ЕАК и арестовали его деятелей, закрыли театр Михоэлса, закрыли еврейское издательство и т. д. и т. п., а следом еще начали яростную антисемитскую кампанию в газетах и на собраниях, тогда уже граждане могли догадаться, что убийство Михоэлса все-таки не по милицейской части.

Когда убили Михоэлса, мне было 7 лет и ничего об этом событии я не знал. Необычную фамилию Михоэлс впервые услышал ровно через 5 лет после убийства, 13 января 1953, когда объявили об аресте "врачей-убийц", которые через "еврейского буржуазного националиста Михоэлса" были связаны с западными разведками. Не прошло и 4 месяцев, как врачей реабилитировали, палачей посадили, а перечисляя их преступления, сообщили, что ими также "был оклеветан народный артист СССР, советский патриот С. М. Михоэлс". Клевету опровергли, обвинения с Михоэлса сняли, но в его убийстве ГБ публично не призналась. Впрочем, все организаторы убийства были арестованы и расстреляны в два круга - одни вместе с министром Абакумовым, главным организатором "дела" Михоэлса, другие вместе с министром Берией, который реабилитировал Михоэлса через три недели после похорон Сталина.

Главных свидетелей не оставалось, оставались версии. В том же 53-м я услышал такую версию от жены нашего соседа по коммуналке (она была родом из Минска и ее отец, крупный медик, академик, продолжал там жить и работать, что придавало версии дополнительную достоверность): Михоэлса по телефону пригласили в гости, сказали, что в 8 вечера за ним придет машина; машина пришла без четверти 8, и Михоэлс уехал, а ровно в 8 пришла другая машина и ее водитель удивился, узнав, что Михоэлс уже уехал; ну а утром какой-то старый еврей, шедший с окраины в город, увидел торчавшие из сугроба ноги... про золотые часы, тикавшие на руке убитого, там тоже было.

Эта версия не упоминала Голубова-Потапова и разводила преступников и организаторов приглашения...

В 1957 году вышла по-русски книга избранных стихов еврейского поэта Переца Маркиша, первая после его ареста в 49-м и расстрела; в ней напечатали переведенную Арк. Штейнбергом поэму (или цикл из 7 стихотворений) "Михоэлсу - неугасимый светильник (У гроба)". В поэме устами Михоэлса прямо говорилось об убийстве: - О Вечность! Я на твой поруганный порог Иду зарубленный, убитый, бездыханный.

Следы злодейства я, как мой народ, сберег, Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны.

Маркиш - поэт, и в его сознании смерть Михоэлса связывалась с недавней Катастрофой: Тебя почтить встают из рвов и смрадных ям Шесть миллионов жертв, запытанных, невинных...

* * * Ты тоже их почтил, как жертва пав за них На камни минские, на минские сугробы...

Книгу эту готовили в пору ХХ съезда, и цензура поэму пропустила, не придав ей значения политического намека, но ни в одном последующем советском издании Маркиша поэмы уже не было (теперь известно, что в ходе следствия и суда Маркишу инкриминировали поэму, как клеветническую).

Обвинений ГБ в убийстве Михоэлса цензура не пропускала и многоопытный по части ее дурения Илья Эренбург протащил на страницы своих мемуаров утверждение, что Михоэлса убили "агенты Берии", сославшись на какую-то литовскую газетку (в те времена газетные тексты почитались как документ). В том же 1965 году, перед самым наступлением застоя, напечатали воспоминания А. Тышлера о Михоэлсе с такими строчками: "Я сопровождал его тело к профессору Збарскому, который наложил последний грим на лицо Михоэлса, скрыв сильную ссадину на правом виске. Михоэлс лежал обнаженный, тело было чистым, неповрежденным". Для людей с памятью это было многозначительно.

С окончанием оттепели неупоминаемым в СМИ стало не только убийство Михоэлса, но и он сам...

В 1975 году в гостях у вдовы Михоэлса Анастасии Павловны Потоцкой я расспрашивал о событиях 1948 года. В ее рассказе было два эпизода, которые, мне кажется, не попали в печать. Вскоре после похорон Михоэлса к Анастасии Павловне явился поэт И. Фефер и привел с собой несколько человек в велюровых шляпах ("Я до сих пор их отчетливо помню", - заметила А. П.): "Нужно отдать все материалы, связанные с поездкой Михоэлса в США". - "Мне пришлось подчиниться, и все это исчезло". Напомню, что, как теперь официально признано, И. Фефер, давний антагонист Михоэлса, был многолетним агентом ГБ; его приставили к Михоэлсу во время поездки 1943 г. в США для сбора средств в помощь Красной армии и потом - в ЕАК; на показаниях Фефера в основном базировались обвинения в шпионаже деятелей ЕАК. Второй эпизод - удивителен. После объявления Михоэлса врагом, на кладбище, где была захоронена урна с его прахом (деятелей культуры его масштаба принято было хоронить на Новодевичьем; Михоэлса же кремировали - разумеется, не случайно), так вот - на кладбище приехали некие молодые люди и объявили директору, что им велено ликвидировать могилу Михоэлса. Директор ответил: "Пожалуйста, только прежде предъявите мне мандат на это". Никакого мандата, понятно, не было, и сказав, что они его забыли и привезут завтра с утра, молодые люди исчезли навсегда - дать официальную бумагу на уничтожение могилы никто не решился...

Еще в застойные годы из книги Светланы Сталиной, оказавшейся случайным свидетелем телефонного доклада Сталину о выполнении его задания, стало известно, что версию об автомобильном наезде на Михоэлса предложил сам "отец народов". Версия эта прочно засела в головы организаторов убийства, и, когда в марте 1953-го они под диктовку Берии давали показания, подробности "наезда" выскакивали из них вопреки тому, как на самом деле они все осуществили.

Сегодня несколько документов по делу об убийстве Михоэлса опубликовано Архивной службой России. Обстоятельный анализ всего дела проведен писателем А. Борщаговским, журналистом А. Ваксбергом, историком Г. Костырченко, и я отсылаю читателя к их книгам.

То, что Российкое государство до сих пор не сочло необходимым представить миру официального документа об организации одного из самых мрачных по его последствиям политического убийства ХХ века, разумеется, не случайно. Сталинское прошлое еще долго будет тащить назад страну, не имеющую духа решительно и бесповоротно с ним порвать.