В последнее время появляются достаточно серьёзные основания по-новому взглянуть на тайну смерти М. В. Фрунзе на операционном столе. Десятилетиями ответственность за эту смерть пытаются приписать Сталину, выставляя едва ли не главным документальным доказательством его вины очень непростую по своему значению давнюю повесть писателя Бориса Пильняка (Вогау) «Повесть непогашенной луны». То, что произведение даже талантливого писателя не может служить доказательством таких обвинений, понятно всем. Но здесь куда важнее обстоятельства её появления. Она была опубликована в 1926 году. Ни до того, ни после Борис Андреевич Пильняк-Вогау (1894–1937) ничем особенным не прославился. И если бы не эта повесть, никто бы даже и не вспоминал о том, что был такой писатель.

Но с Пильняком-Вогау уже при жизни стали происходить весьма загадочные явления. Совершенно внезапно 24 июня 1931 года Пильняк-Вогау попадает под обстрел самой «тяжёлой артиллерии» — в опубликованной в тот день на страницах «Известий» статье «Об антисемитизме» сам Горький лично припечатал Бориса Андреевича, обвинив его в «…пассивно-толерантном отношении к крайним проявлениям антисемитизма».

Пильняк в то время находится в США. Существовавшее тогда в Москве отделение «Еврейского Телеграфного Агентства» мгновенно направило депешу в Нью-Йорк с соответствующей информацией, и на следующий день эту «информацию для заграницы» перепечатала сама «Нью-Йорк таймс». Уже 5 июля скандал приобрёл такие масштабы, что Пильняк-Вогау был принуждён подать письменный протест против выдвигаемых в его адрес обвинений в антисемитизме, в котором он попутно выражал своё «восхищение еврейским народом» и сообщил, что его бабушка тоже была еврейкой (на самом деле он происходил из обрусевших немецких колонистов, поселившихся в России ещё во времена Екатерины II).

То, что это была специальная и блестяще проведённая пропагандистская акция влияния, — никаких сомнений нет. Повод же, из-за которого появились обвинения Горького, вообще вызывает недоумение: «великий пролетарский писатель» придрался к написанному ещё в 1924 году рассказу «Ледоход». В 1924 году никакой реакции на этот рассказ ни с какой стороны не было. В 1929 году, когда этот рассказ был опубликован в составе собрания сочинений Пильняка, также никакой реакции не последовало. И вдруг спустя два года — тяжёлые обвинения Горького, да ещё и со скандалом во всемирном масштабе, приуроченным к пребыванию Пильняка в Америке.

Что случилось? Почему Горький своим «великим пролетарским чутьём» объехал самое известное произведение Пильняка, но столь крепко ударил по никому не известному «Ледоходу»?

Чтобы понять это, вернёмся к самому Фрунзе. В январе 1925 года Михаил Васильевич сменил на посту председателя РВС СССР и наркомвоенмора самого Троцкого. Отношения между ними были безнадёжно испорчены: ещё в 1920 году, во время Гражданской войны Лев Давидович обвинил Фрунзе в массовых грабежах, бонапартизме и едва не арестовал его при помощи своих людей в ЧК.

«Смена караула» на посту председателя РВС не прошла незамеченной на Западе: британский МИД писал, что Сталин переходит к политике с использованием «национальных инструментов». Фрунзе был не только русским по национальности, но и, прежде всего, державником, хотя и не во всём примыкал к Сталину, с которым у него, впрочем, были весьма неплохие отношения и от которого у него был заместитель Ворошилов.

Не успев возглавить РВС, Фрунзе начал давно назревшую военную реформу: а) резкое сокращение вооружённых сил с более чем 5 миллионов человек до 500 тысяч; б) резкое сокращение центрального военного аппарата, неимоверно разбухшего за годы правления Троцкого в основном за счёт его сторонников; в) соответственно, столь же резко была сокращена и численность РВС, Наркомата по военным и морским делам, а также Генштаба, перенашпигованных троцкистами. Стоит ли после этого удивляться, что уже летом 1925 года в Москве, где в те годы легче было попасть под копыта конных экипажей, Фрунзе «удалось» дважды попасть в автомобильные катастрофы, в результате которых он получил ушибы рук, ног и головы, и в итоге у него вновь открылось кровотечение язвы желудка.

Но это одна сторона медали. А вот и другая, не допускающая даже намёка на попытки обвинить Сталина: летом того же года Фрунзе стал настойчиво добиваться назначения себе ещё одного заместителя — Григория Котовского, легендарного героя, который ещё со времён советско-польской войны воевал бок о бок со Сталиным и Будённым.

То есть подбирался совершенно новый военный триумвират — Фрунзе, Ворошилов и Котовский — в корне противоположный Троцкому и стилю его правления. Все трое были смелыми, решительными, волевыми командирами, не пасовавшими перед трудностями, способными находить оригинальные решения самых сложных задач. К тому же все трое, хотя и в разной степени, но тем не менее были вполне на короткой ноге со Сталиным.

Однако 5 августа 1926 года Григорий Котовский был злодейски убит наёмным убийцей, имя которого стало известно только после развала СССР, — Мейер Зайдер, который, надо сказать, на редкость дёшево отделался: за убийство героя Гражданской войны он получил всего 10 лет по суду, из которых отсидел всего два, и уже в 1928 году гулял на свободе.

Потрясённый нелепой смертью своего друга и ещё более нелепым следствием, которое вёл Особый отдел ОГПУ, Фрунзе всерьёз заподозрил неладное и затребовал в Москву все документы по расследованию убийства Котовского. Но тут его самого «заоперировали», и 31 октября 1925 года в 5 часов 40 минут Фрунзе не стало.

А теперь посудите сами — разве в интересах Сталина было разрушать такой удачный для него триумвират в военном руководстве страны, триумвират из авторитетнейших военных того времени, и все как на подбор — державники?! А в ноябре 1925 года начальником Генштаба стал Михаил Николаевич Тухачевский — только что вернувшийся из Германии «питомец» Троцкого.

А теперь вернёмся в Пильняку, его повести и к событию 1931 года. Повесть была опубликована в майском номере журнала «Новый мир», то есть повесть была написана и принята к публикации всего через полгода после смерти Фрунзе. Бывает, конечно. Что писатели за несколько месяцев пишут произведения. Но этот случай явно не из таких. Сын Пильняка, Борис Андроникашвили, писал, что «сопоставив повесть с воспоминаниями ближайших друзей и сподвижников Фрунзе…нашёл в них много общего… обнаружил даже совпадение отдельных реплик», и это, мол, «укрепило его веру в то, что отец получал материал из ближайшего окружения полководца». Но ведь это прямое свидетельство того, что его отец написал повесть по заказу; более того, этот заказ сохранял свою силу в течение многих десятилетий, иначе что означает это совпадение деталей и реплик даже через десятилетия.

Ответ на вопрос — по чьему заказу — явно просматривается. Присмотримся к некоторым деталям.

Непонятно зачем в самый момент публикации Пильняк уехал из СССР в Китай, где в Шанхае прочитал своё опубликованное произведение. А что ему было делать в Китае? Разве что отсидеться, пока в Москве гнев не пройдёт?! Чтобы выехать в Китай и уже в мае прочитать там своё произведение, он должен был самое позднее в апреле сдать готовую рукопись в редакцию журнала — это во-первых. Во-вторых, он должен был заранее подать все документы на выезд, получить китайскую въездную визу, не говоря уже о том, что он должен был направиться туда от какого-нибудь ведомства СССР, ибо по-другому тогда за границу не выезжали. Какого ведомства? Кто и как конкретно помогал ему, какова была цель поездки? Ведь Пильняк не был даже начинающим синологом, чтобы его отправлять в Китай в столь срочном порядке. А ведь большинство арестованных по делу о военном заговоре прошли через китайский плацдарм геополитических игр.

Шумиха 1931 года из-за практически никому не известного произведения свидетельствует о чьём-то очень сильном желании не просто обвинить Пильняка, но «проучить», и тогда вопрос: за что? А не за то ли, что там, в Америке, он ненароком проболтался об истинной подоплёке написания повести?

Разбору истории с публикацией «Повести непогашенной луны» и обвинениями Горького в свете трагических смертей Фрунзе и Котовского так много внимания уделено отнюдь не случайно — очень похоже, что кто-то целенаправленно расчищал путь на самый верх военной иерархии непосредственно для 32-летнего Михаил Николаевича Тухачевского. Очень похоже, что этот самый «кто-то» заблаговременно снабдил Пильняка необходимыми слухами и догадками, отводя тем самым подозрения от себя и особенно от своего протеже. Ведь если уж на то пошло, то чёрная кошка пробежала не только между Фрунзе и Троцким, но и между Котовским и Тухачевским тоже. Ведь это именно Котовский прикрывал позорное бегство Тухачевского из-под стен Варшавы. Это именно Котовский обеспечил разгром знаменитого антоновского мятежа, пока Тухачевский носился с приказом о том, как коровам на рога противогазы надевать. Так что оснований заиметь зуб на легендарного Котовского у «задумчивого юноши в тужурке хаки» было предостаточно…

Что же произошло в результате трагических смертей Фрунзе и Котовского? Ворошилов был назначен председателем Реввоенсовета СССР и народным комиссаром по военным и морским делам, а Тухачевский с должности помощника Фрунзе был катапультирован прямиком в кресло начальника Генштаба, сменив на этом посту опытного царского полковника С. С. Каменева.

Но за кулисами всех тех событий, начиная ещё с момента назначения Фрунзе на пост председателя РВС, факт громаднейшего значения — Троцкого не только изгнали с военно-политического Олимпа, но и лишили всякой власти в стране, а созданную им армию сократили.

Однако Лев Давидович Троцкий, которого к тому же вывели и из Политбюро, был очень сильным политическим бойцом, чтобы просто так оставить столь необъятную власть. Даже более поздние документы британской и германской разведок однозначно свидетельствуют: попыток вернуть власть он не оставлял до последней секунды своей жизни. Да и засылали его в Россию вовсе не для того, чтобы опускать руки — слишком много денег вложили лично в него, чтобы он просто так отдалился от борьбы. И какова же была логика его дальнейших действий в таком случае? Да очень простой: ваша взяла, вы меня прогнали, но мы ещё посмотрим кто кого, я ещё вернусь, если мой человек в Реввоенсовете займёт один из высших постов, а, может статься, и высший, и тогда я действительно вернусь!

И если из трёх ярых противников Троцкого — Фрунзе, Котовского, Ворошилова — последовательно выбить наиболее сильных первых двух, то ненавистному для Льва Давидовича Сталину ничего не останется, как только протащить кандидатуру своего верного Ворошилова на пост председателя РВС СССР. А вслед за ним взлетит и Тухачевский, который с апреля 1924 года уже был в РВС на должности помощника Фрунзе. Вот и новая звезда на военном Олимпе! Да ещё при «сером» Ворошилове.

* * *

Только в последние годы отечественные историки, наконец, стали понимать: во время Гражданской войны Троцкий и его сторонники целенаправленно и планомерно уничтожали, в том числе и чужими руками, не исключая белогвардейских, наиболее талантливых полководцев из народа — Чапаева, Щорса, Тимофея Черняк, В. Боженко, А. Богунского, впоследствии Фрунзе, Котовского и других. А если к этому добавить, что за кулисами этих убийств, как правило, стояли фигуранты процессов 1937–1938 годов и их приспешники, то нет никаких оснований сомневаться в указанном умысле Троцкого.